Евгений Костюченко. Спецназ обиды не прощает
Автор хотел бы выразить свою благодарность тем, без кого эта книга никогда бы не появилась, живым и вечно живым. Вот их имена: Валерий Волков, Анвар Хамзин, Геннадий Должиков, Сергей Козлов.
Пролог
Октябрь 1987, Афганистан. Возвращаясь в отряд из отпуска, капитан Герман Клейн торопился, чтобы прибыть на базу именно в субботу. После обычных забот парково-технического дня спецназовцев ожидала баня, и среди традиционных гостинцев Клейна были два березовых веника, плюс ленинградская водка. Встреча отпускника должна была превратиться в запоминающееся событие. Но эта суббота всем запомнилась не только баней. В штабе Клейна встретила напряженная тишина. — Ты очень кстати, — сказал комбат. — Первая рота ведет бой. С восьми ноль-ноль нет связи. Принимай бронегруппу, будь в готовности. Как только уточним место, получишь приказ на выход. — Какой район? — Лучше не придумаешь. Кишлак Агай. У Клейна заныла поясница. В зоне этого кишлака он как раз перед отпуском подорвался на фугасе. Тогда им повезло, но снова испытывать судьбу не хотелось. — Да ты не грусти, — сказал комбат. — Кишлак трогать не придется. Подставишь Ковальскому броню, и домой. Вторым офицером пойдет Сайфулин. А пехота тебе еще и танк даст напрокат. Колонна выдвинулась через час. Пока собирались, да пока тащились по разбитой дороге, нашпигованной минами, Ромка Сайфулин ввел Клейна в курс дела. А дело складывалось не слишком удачно. Накануне рота капитана Ковальского отправилась на свободную охоту. Строго говоря, поиск был не совсем свободным, потому что кое-какая информация у Ковальского имелась. По данным афганской контрразведки, в зону ответственности батальона направлялся караван. Он двигался по пустыне, минуя дороги и тропы, поэтому невозможно было предугадать его маршрут, чтобы выставить засаду. Но караван этот имел какую-то особую ценность, и командование предложило использовать летучую группу для перехвата. Вчера, ближе к вечеру, первая рота покинула базу на обычных крытых грузовиках и до наступления темноты добралась до блокпоста мотострелков. Там начались превращения, уже незаметные глазу мирных афганских тружеников, которые внимательно отслеживали каждое перемещение спецназа. Из грузовиков по доскам выкатили три пикапа. Эти «тойоты» еще хранили на своих бортах следы спецназовских пуль, но продолжали исправно служить своим новым хозяевам. Бойцы переоделись в домотканые рубахи и широкие штаны. Чалма, пуштунская шапочка или черный берет пакистанского пограничника — такие неуставные головные уборы были надеты вместо армейских панам. Ребятам не хватало только растительности на молодых лицах, чтобы добиться полного сходства с моджахедами. Но Ковальский рассчитывал, и не без оснований, что эта деталь может быть обнаружена с такого расстояния, на котором она уже не будет иметь значения. Издалека его маскарадная группа легко могла сойти за моджахедов и не вызывала подозрений у охраны каравана. А спецназовцы и не собирались сближаться с противником больше, чем позволяет прицельная дальность автомата Калашникова. Главное — обнаружить духов и первыми открыть огонь. Если караван окажется большим — навязать бой, задержать на месте до рассвета и навести на него авиацию. А прикрывали группу, держась на удалении в два-три километра, два «Урала», под тентами которых стояли зенитные пулеметы. Такие выходы иногда приносили хорошие трофеи, хотя гораздо чаще оказывались безрезультатными. На этот раз Ковальский был против операции. По плану командования он должен был перехватить колонну на достаточном удалении от населенных пунктов. Но для результативного поиска надо знать хотя бы две точки — откуда идет караван и куда он должен прийти. |
