— Здра’жла, — вяло поздоровался Якушев и повалился в свободное кресло. — О, кофеек!

— Угощайся, сынок, — разрешил генерал Алексеев.

— С удовольствием, — сказал Юрий. — Обожаю, когда меня угощают в моем доме моим же кофе!

— Экий ты, брат, мелочный, — нейтральным тоном заметил генерал.

Якушев неопределенно хмыкнул и взялся за ручку кофейника. Кофейник был горячий — не теплый и даже не очень теплый, а вот именно горячий — что называется, с пылу с жару. «Совпадение, случайность», — подумал Юрий и едва сдержал нервный смешок, поскольку совпадение, случайность и генерал ФСБ Алексеев сочетались так же плохо, как селедка, парное молоко и ананасный джем.

— Сколько лет, сколько зим, — нараспев продекламировал Якушев и шумно отхлебнул из чашки. — Чему обязан, господин товарищ генерал?

— Что ты, ей-богу, как маленький, — с оттенком раздражения и досады пробасил Алексеев. — Что за обиды? Я сто раз говорил, что тебе с твоим… э… творческим подходом к работе в строю не место. Ты прирожденный оперативник в самом широком, прямом и изначальном смысле этого слова. Ты же по природе своей одиночка, а тебе подавай погоны, берцы и строгую субординацию! В солдатики не наигрался?

— А играть в специалиста по тайным ликвидациям я даже начинать не хочу, — сообщил Юрий и снова с шумом хлебнул кофе. — Зачем мне такая жизнь? Вот, взять для примера хотя бы и сегодняшний вечер…

— Лучше не надо, — наливая себе кофе, посоветовал генерал.

— Почему же нет? Ну выпил…

— Это заметно.

— А я и не прячусь, потому что не от кого! Отстранен от несения службы — слыхали?

— Не без того.

— Ну вот видите…

— Ты еще поплачь. А генералов по мордасам хлестать — это тебе семечки?

— Да пусть сажают! — сказал Юрий. — От этого ведь ничего не изменится: как был он дубиной, так дубиной и останется. Тот осел, что меня подстрелил и едва одним махом не отправил к праотцам девять живых душ, действовал по его приказу. Господину генералу, судя по всему, было обидно, что операция заканчивается без единого выстрела с нашей стороны, вот он и подсуетился… Что ему за это — в ножки поклониться?

— Нормальный строевой офицер поклонился бы, — заметил генерал Алексеев. — Причем с удовольствием. С подобающим, я бы сказал, пиететом.

— Офицер или холуй?

Генерал вздохнул и пригубил кофе.

— Могу только повторить, — сказал он, — что строевая служба — не твоя стезя. Ты худо-бедно укладывался в рамки, пока ходил в сержантах, а майорские погоны для тебя — непосильный груз. Сам ты в том, чтоб тебе в ножки кланялись, не нуждаешься — прямо скажем, невелика честь, — а перед баранами, у которых на погонах звезды крупнее, чем у тебя, спину гнуть тоже не хочешь — гордый. И что дальше: охранником в супермаркет?

— Идея, — сказал Якушев. — Как это я сам не сообразил? Ведь лафа же! Отработал смену и свободен. Нет, вы сами подумайте! Вот был бы я, как вы предлагаете, киллером…

— Да не киллером! Терпеть не могу это слово!

— Так дело ведь не в слове, а в сути…

— А суть — полевой агент с широкими полномочиями.