– Тебе тут удобно, дорогуша?

– Нет.

– Еще не обоссалась?

– Нет… но мне надо сходить…

– Вот и хорошо. Валяй, ходи прямо под себя.

– Не буду.

– Будешь. Замерзла?

– Да.

– Я вот думаю, не позволить ли тебе отправиться в постель. – Клифф поиграл ключами, висевшими у него на шее на цепочке. – Хочешь в кровать?

«Нет, нет, только не это!» Энни попыталась изобразить чувство облегчения и благодарно проговорила:

– Да, спасибо тебе. Но мне надо вначале сходить в ванную. Я замерзла, Клифф, и хочу есть. И, по-моему, у меня начинаются месячные. Так что мне надо взять тампоны. Пожалуйста, а? – Она устремила на него просительный взгляд.

Он постоял, размышляя; думала и она. «Если в нем осталась хоть капля сочувствия ко мне, он меня пожалеет и разрешит сделать то, о чем я прошу». Энни, однако, готова была поклясться, что никакой жалости в нем нет ни на грош, – единственное, чего ему хотелось от нее услышать, было «пожалуйста», а единственным, что он готов был бы для нее сделать, могло стать только «ничего».

– Ну что ж, я об этом подумаю, – ответил Бакстер. – Загляну к тебе попозже и проверю, действительно ли ты сидишь тут замерзшая, голодная и мокрая.

– Пожалуйста, Клифф…

– Не забудь, – перебил ее Бакстер, – утром тебе причитается десять ударов ремнем, и никакого завтрака. Впрочем, может быть, мы что-нибудь и переиграем. Подумай насчет того, что ты никогда не разрешала мне делать. – Клифф подмигнул ей и потянулся к выключателю. Но прежде чем свет погас, Энни успела бросить взгляд на каминные часы.

Энни слышала, как он вышел из комнаты, потом до нее донесся шум спускаемой в туалете воды, потом снова заскрипела кровать. Она прислушивалась к тиканью стоявших на каминной доске часов. На протяжении двух последних ночей Клифф ставил себе будильник так, чтобы тот звонил через каждые два часа, так что у нее в запасе было достаточно времени – если только, конечно, он не завел сегодня будильник на какой-то иной час.

Проверить это она никак не могла – оставалось только ждать, пока он снова уснет.

Она выждала какое-то время – ей показалось, что прошло минут двадцать, – потом услышала, что из спальни стал опять доноситься его храп. Энни опустилась на пол, достала из-под коврика кочергу и принялась за прерванное приходом Клиффа занятие.

Тявкнула собака, но всего один раз, потом оконное стекло задребезжало от порыва ветра; следующий порыв попал в каминную трубу, и через решетку камина в комнату полетела зола, а тлевшие угольки ярко вспыхнули. От каждого звука, каждого шороха в доме Энни вздрагивала, а то и подпрыгивала, сердце ее колотилось как бешеное.

Продолжая вывинчивать крюк, Энни попыталась представить себе, что она станет делать, оказавшись на свободе. Кандалы на ногах у нее все равно останутся, но по крайней мере она сможет передвигаться. Она знала, в каком месте на кухне висят ключи зажигания от «бронко», – единственное, что ей нужно будет сделать, это забрать их, завернуться в одеяло, отодвинуть ведущую на террасу раздвижную стеклянную дверь и спуститься вниз по лестнице. Энни помнила, что говорил Клифф насчет медвежьих капканов, поэтому лучше не спускаться по лестнице до самого конца, а перелезть внизу через перила; а там останется всего лишь зайти под дом, туда, где стоит «бронко», забраться в машину и запустить мотор. Через считанные секунды она будет уже на дороге. Ей вдруг пришла в голову мысль, что Бакстер, если ему представится такая возможность, способен начать стрелять по отъезжающей машине.