— Да, это неловкая ситуация, — согласился Макс. — Пожалуй, лучше я поеду с вами на поезде.

— Не думаю, что стоит идти на такую жертву.

— Может быть, я все-таки предпочту пойти на нее, — проговорил он, вдыхая аромат портвейна. Макс кивком указал на ее бокал: — Скажите мне, если вам понравится.

Констанция подтвердила, что портвейн ей понравился.

— Зачем вам отказываться от поездки на автомобиле? Я слышала, что это захватывающее ощущение.

— Это действительно так, но я с удовольствием променяю поездку на ваше общество.

Неужели он считал, что она настолько наивна, чтобы купиться на такую дешевую откровенную лесть?

— Вы так сладкоречивы, мистер Энсор! — заметное ла Констанция, разочарованная тем, что он опускается в ухаживании до таких банальностей. Хотя мужчина, имеющий такое низкое мнение о женщинах, не видит ничего зазорного в том, чтобы пускать в ход самые избитые, зато проверенные временем средства.

— Вы обвиняете меня в неискренности, мисс Дункан? — спросил Макс, отрезая кусок стилтона.

— Ну, если ботинок по ноге… — отозвалась она и быстро переменила тему, прежде чем разговор принял неприятный оборот: — Обычно мы уезжаем двенадцатичасовым поездом с вокзала Ватерлоо. Он прибывает в Саутгемптон в три, там мы делаем пересадку до Ромзи и прибываем на место в половине четвертого. В Ромзи нас кто-нибудь встретит на двуколке.

— Могу я расценивать это как приглашение встретиться на вокзале Ватерлоо?

Он потягивал портвейн, твердо решив сохранять безмятежное спокойствие, хотя мисс Констанция Дункан оказалась самой строптивой и ершистой женщиной, с которой он когда-либо ужинал.

— Да, конечно.

Она подняла свой бокал и улыбнулась ему. Констанция видела, что он сбит с толку, и решила, что враждебность не принесет желаемого результата. Ей следует попридержать свой язычок.

— Я чувствую себя виноватой за то, как отозвалась вчера вечером о гувернантке вашей племянницы, — сказала она, отрывая от ветки виноградину.

— В самом деле? — Макс мигом заинтересовался. — Почему? Что у вас общего с мисс Уэсткотт?

Констанция оторвала еще одну виноградину, избегая встречаться с ним взглядом.

— Ничего, разумеется. Именно поэтому я и переживаю. Я не имела права выражать сомнение в ее профессионализме, не будучи даже знакома с ней.

— Ну, поскольку она ничего не знает о вашей критике в ее адрес, вы можете жить с чистой совестью, — сухо заметил Макс, продолжая внимательно наблюдать за ней.

Он решил, что это всего лишь предлог, чтобы отвлечь его, а затем внезапно атаковать.

Констанция одарила его обезоруживающей улыбкой.

— Все это немного неловко. Извиняясь за то, что высказала критические замечания в адрес гувернантки, я тем самым косвенным образом подвергаю критике вашу сестру.

— Да, действительно, — согласился он. — И признаюсь, мне очень любопытно, зачем вы это делаете.

Его не обманула ее обезоруживающая улыбка. Констанция встретила его изучающий взгляд и решила действовать напрямик:

— Вы выступили в защиту гувернантки. Просто хочу сказать, что после услышанного от вашей сестры сегодня днем я готова согласиться с вами.

Макс слегка поджал губы, потом спросил:

— Кофе?

— После того, как вы расправитесь с крем-брюле.