— А вы оставьте ее в комнате для отдыха, когда прочтете, — предложила Пруденс. — Никто и знать не будет, что вы ее читали.

— Ну нет, я разорву ее и выброшу, — объявила Элизабет, проворно засовывая сложенные листки в свою сумочку. — Такая скандальная газетенка.

— Вы правы, — пробормотала Честити со слабой улыбкой. — Заметка о свадьбе Магуайр на второй странице. Увидимся вечером у Бикменов. Насколько я поняла, они пригласили оперную певицу. По-моему, из Милана.

— Да, я буду там. Мой дорогой Армитидж равнодушен к пению, а я так просто обожаю его. Это так чудесно! — Элизабет откашлялась, словно собираясь запеть.

Сестры улыбнулись, вполголоса попрощались с членом парламента от Саутуолда, дружно откланялись и направились к выходу, звонко стуча каблучками по мраморному полу.

— Как мы заработаем деньги, если ты бесплатно раздаешь наши газеты? — возмущенно спросила Пруденс, когда они ждали в гардеробной, пока принесут шляпку и зонт Констанции.

— Это один из способов создать спрос, — резонно возразила Констанция, с унылой гримасой разглядывая пострадавшую от дождя шляпку. — Я так и знала, что перо испорчено. — Она подошла к зеркалу и принялась закреплять шляпку булавками. — Может быть, я не буду выбрасывать шляпку, а просто заменю перо. Что ты думаешь об этом, Пру?

Этот вопрос вывел Пруденс из задумчивости. Она была большой модницей и обладала хорошим вкусом.

— Сюда подойдут шелковые цветы, — объявила она. — Я видела очень красивые у Хелен. Завтра мы сходим к ней, заодно и узнаем, удалось ли продать хотя бы несколько газет.

— Итак, что вы думаете об этом достопочтенном джентльмене? — сделав легкое ударение на титуле, спросила Констанция, когда они вышли на Пиккадилли.

Дождь к этому времени уже закончился, и мокрые тротуары поблескивали в слабых лучах заходящего солнца.

— Держится, несомненно, с большим достоинством. Вполне возможно, что довольно напыщен, — ответила Честити. — Поскольку он брат Летиции Грэм, нам наверняка предстоит еще не раз встретиться с ним.

— М-да, — пробормотала Констанция, оглядывая улицу в поисках кеба.

Она подняла зонтик, и через несколько мгновений к ним с шумом подкатил экипаж. От лошадей валил пар, летний воздух был душным и влажным.

— Манчестер-сквер, номер десять, пожалуйста, — сказала Констанция кучеру, потом села в экипаж, и сестры последовали за ней.

Если Пруденс и Честити и заметили, что их сестра не спешит поделиться своими впечатлениями о Максе Энсоре, то сочли за лучшее промолчать.

Хорошенькая троица. У всех рыжие волосы, но разных оттенков — желто-коричневатые цвета осенних листьев, красновато-коричневые цвета корицы и, наконец, огненно-рыжие у той из сестер, которая, на его взгляд, была самой младшей. И у всех зеленые глаза, хотя тоже разных оттенков. Он решил, что самая старшая, Констанция, с волосами цвета осенних листьев и темно-зелеными глазами, выглядела наиболее эффектно, хотя ему могло только показаться так, потому что она была выше остальных. Как бы там ни было, но эта троица его заинтриговала.

— Это дочери лорда Дункана? — поинтересовался он.

— Да, их мать умерла около трех лет назад. — Элизабет сочувственно вздохнула. — Бедняжки так переживали. Им всем уже пора быть замужем. Констанции не меньше двадцати восьми, и я знаю, что ей не раз делали предложения. — Она чуть нахмурилась, и между ее аккуратно выщипанными бровями появилась морщинка.