Мы снова передвигались по болотистой местности, поросшей редколесьем.

Присоединившийся к нам Пал Палыч совсем замкнулся. Он был раздосадован, так как сумел подстрелить всего лишь двух рябчиков. Но на болоте было немало грибов, растущих на сухих местах и взгорках, и мы набили ими полные карманы.

И тем не менее, несмотря на царившую вокруг тишь и благодать, на душе у меня кошки скребли. Я был уверен, что нас так просто не отпустят.

Они вышли на наш след, когда меня начал доставать просто зверский голод. По этому признаку я определил, что сейчас третий час пополудни. Обычно в это время я обедал, и теперь желудок требовала своего, устраивая забастовки, сопровождающиеся спазмами.

Чтобы успокоить пищеварительную систему, мне пришлось есть лебеду. Правда, сначала я наткнулся на марь – растение, которой трудно отличить от лебеды. Я понял, что ошибся, только тогда, когда разжевал серовато-зеленый с мучнистым налетом лист. У него был запах тухлой селедки. Я едва не вырвал, хотя марь тоже съедобна.

Однако голод все-таки победил, и я уже согласен был на марь, но к тому времени мне попалась лебеда. По вкусу она напоминала шпинат.

Я жевал аппетитно, с хрустом, – как заяц капусту – и все равно друзья по несчастью отнеслись к моему начинанию довольно прохладно. И Каролина, и Зосима с вожделением поглядывали на рябчиков, которые нес Пал Палыч.

Но до ужина еще было очень далеко, и они принялись за грибы. Я только вздыхал, глядя на их изможденные лица. И предупреждал, чтобы сильно не увлекались, потому что грибы очень тяжелы для желудка, тем более – пустого.

Только Пал Палыч переносил испытание голодом с удивительным стоицизмом. Он словно закаменел. Его выдержке и выносливости можно было позавидовать. У меня все время теплилось подозрение, что он всетаки не в себе…

Сначала появился вертолет. Он летел очень тихо и вынырнул из-за верхушек деревьев так стремительно, что нам ничего иного не оставалось, как просто упасть на землю и притвориться болотными кочками.

Не знаю, заметили нас или нет, но проклятая стрекоза кружила над нами минут пять. А затем улетела в сторону Кадьи.

Я посмотрел ей вслед. Да, это была та самая машина, что пряталась под маскировочной сетью на плацу.

Импортная, скорее всего, французского производства. Мне уже приходилось видеть такие элегантные штуковины. Они стоили недешево.

– Туда! – указал я вглубь болот. – И побыстрее. Слушайте воздух и смотрите во все глаза. Бегом!

Мы помчались из последних сил, – чтобы убраться подальше от дороги. Никто не промолвил ни слова. Все давно научились подчиняться без лишних прений. Беда – хороший учитель и воспитатель.

Дальнейшее превратилось в сплошной кошмар. Спустя какое-то время снова прилетел вертолет-разведчик – тот самый, французский. А затем появился еще один, уже наш, цвета хаки, в отличие от заграничного – белого с красными и синими полосами по борту.

Они жужжали над нашими головами как шершни. Мы и в кусты прятались, и под коряги, и к древесным стволам прижимались, но "вертушки" не отставали. Точно определить, где мы находимся, они не могли, но район поиска был определен с потрясающей точностью. Значит, эта буржуазная сволочь все-таки высмотрела нас своими стрекозьими глазищами, когда прилетала первый раз. Бля!..

Я был зол как сто чертей. Лопухнуться на мякине! Нужно было не лебеду жрать, а небо слушать… олух царя небесного! Голод сыграл со мной злую шутку.

А где были остальные!? Хороший вопрос, Иво Арсеньев. И главное, своевременный. Командир отвечает за все, дружище. Или ты забыл прописную армейскую истину? Виноват – получи. И нечего на других кивать.

Наконец вертолеты улетели. Наверное, горючее было на исходе. Мы воспрянули духом и побежали дальше.