Рыжий бармен, определив некое изменение в зале, тут же уставился на возмутителя спокойствия, совершенно не меняя индифферентного выражения лица, но как то сумев передать ждуну информацию о том, что официантов у него нет и не предвидится, а сам он выйдет из за стойки только когда рак на горе исполнит свистом пятую серенаду Малевича «Фиолетовый трапезохедрон».

Я молча наблюдал, не забывая обгладывать кроличью лапку.

Серебристый пижон, совершенно не зря носящий на плечах большую и умную лошадиную голову, пусть и с рогом, тоже понял посыл бармена, поэтому прибег к крайним мерам – он встал и пошёл. Получалось это у него, как и должно получаться у хорошо выпившего существа, видящего цель и не видящего препятствий. Проблемой же явилось то, что целей у мужика было две. Первая, она же пункт назначения, выглядела как рыжий бармен с трубкой, являющийся потенциальным подателем нужной жидкости, а вот вторая была памяткой о том, что ему надо. То есть, мой початый графин с водкой. Технически единорог делал всё верно, нечего сказать.

Практически же, у пьяной лошади на половине дистанции начались серьезные проблемы с приоритетностью целей, так как бармен во всем своем великолепии лишь умозрительно мог быть генератором графина с водкой, а вот на моем столе стоял уже самый всамделишный и натуральный. Человекоподобный единорог, судя по всему, был убежденным реалистом, поэтому, под давлением неоспоримых наглядных фактов, перестроил маршрут на мой стол.

Рыжий и плешивый издал невнятный предупредительный звук, хмуря кустистые брови, но я тут же замахал рукой, сигнализируя ему, что всё в порядке. Шо мне, водки для человека жалко? Нет, конечно! Выглотав из одного фужера морс и тем самым освободив дополнительную тару, я принялся выполнять руками различные жесты, передавая приближающемуся единорогомэну информацию о том, как ему ловчее обогнуть пустой стол. Благообразный дедан и его франтоватый собеседник, отвлекшиеся от беседы, с интересом смотрели за эволюциями прямоходящего коня, пытающегося выполнить обходной маневр.

Удачно преодолев стол, мужик в серебристом пальто напоролся на коварно выскочивший ему под ноги стул, после чего совсем уж собрался поцеловать своей вытянутой мордой пол с размаху, но я подобного не стерпел, поймав упорного жеребца прямо в полете, а затем, опытно перехватив, усадил на лавку, тут же усевшись напротив. Пока лошадь осоловело качала головой, пытаясь понять, что с ней произошло, я от души набулькал в свою рюмку, тут же двигая полную тару к единорогу, а сам себе налил в фужер. Не ну а чо? Как он то из фужера жрать будет? Его в зубы не возьмешь, голову не запрокинешь…

Правда, когда пьяный серебристый франт начал запрокидываться угощением, пришлось его ловить за лацканы, так как инерция лошадиной головы при отсутствии опоры для спины закономерно повлекла того снова на пол. Спася нового и почти уже знакомого типа, я выпил сам… а потом недоуменно заморгал, глядя на сунутую в моем направлении руку. Конечность была вытянута в насквозь знакомом и кошерном интернациональном жесте и, соответственно, с охотой пожата мной.

– Игорь, – довольно внятно представился серебристый человек единорог. На русском.

– Мач Крайм, – растерянно ответил я ему взаимностью, чем вызвал тяжкий вздох.

– Опять нехристь…, – уныло пожаловался неведомо кому неведомый волшебный конь, – Ну хоть водку пьет…

– Слышь, я из Саратова! – тут же возмутился я.

– О! – глаза Игоря попытались собраться в кучу, но анатомия была против, – А я… из Кемерово!

– Помотала нас жизнь…, – тут же сделал горький вывод я.