Рен отпрянул, услышав, как за спиной раздалось чье-то покашливание.

Маргарита залилась румянцем, увидев в дверном проеме Аристотеля.

Аристотель покачал головой.

– Кое-кто из присутствующих здесь также голоден. Вы не против, если мы приступим к еде без вас?

Рен заметно съежился.

– Извини, отец. Мы идем.

Отец посмотрел на него, приподняв брови, будто не поверил в сказанное.

Как только они направились к залу, их снова прервали, но на этот раз раздался дверной звонок.

Рен и Маргарита, нахмурившись, обменялись друг с другом взглядом.

– Это не с моей стороны, – сказал Рен, – мы не стучим.

Мэгги закатила глаза.

– Наверно это из UPS57. Я голосую за то, чтобы добавить в меню курьера, который посмел нам помешать.

Рен засмеялся.

– Не знаю. Думаю, твоих друзей это шокирует.

Он направился к двери.

Мэгги наблюдала, как он открыл двери и напряженно замер.

Хмурясь от его действий и раздираемая любопытством от такого поведения, она прошла вперед, и в тоже время Рен открыл двери пошире. Маргарита вздрогнула, когда увидела на пороге своего отца, который выглядел немного застенчиво.

Рен отошел, пропуская его в дом. На лице ее отца промелькнуло облегчение, которое сменилось разочарованием и грустью, как только он увидел Мэгги.

– Я прошу прощения за то, что опоздал, цветочек, – хрипло сказал он. – Я изо всех сил старался успеть вовремя, но собрание Конгресса продлилось всю ночь, и погода была настолько плохой, что рейс задержали. Я приехал, как только смог.

Маргарита не знала, что поразило ее больше. Его извинение или прозвище, которое не слетало с его уст с самого ее детства.

– Пап, все в порядке.

– Нет, не в порядке. – Он откашлялся, прежде чем достать из кармана пальто маленькую коробочку. – Я думал прислать это тебе, но решил, что будет лучше, если я вручу лично. – Он протянул коробочку.

Маргарита, нахмурившись, посмотрела на старенькую светло-голубую коробочку под ожерелье, сделанную в стиле 50-х годов.

– Что это?

– Жемчуг твоей бабушки. Твоя мама одевала их на нашу свадьбу, и она хотела, чтобы в день твоей свадьбы они были и на тебе.

У Мэгги на глаза навернулись слезы. Уже много лет отец не говорил о матери так, как сейчас.

Рен подошел к ней и в знак поддержки положил руку ей на спину. Маргарита открыла коробочку и увидела идеально-безупречный белый жемчуг в паре с сережками.

– Они прекрасны.

Ее отец кивнул.

– Так же, как твоя мама… и как ты.

У Мэгги задрожали губы и потекли слезы. И потом она сделала то, чего не делала со дня смерти матери. Она обняла своего отца.

Впервые за все время он не напрягся и не отдалился. Он сомкнул вокруг нее руки и прижал к себе.

– Я люблю тебя, папа, – прошептала она ему в щеку.

– Я тоже тебя люблю, Маргарита. – Он чуть крепче обнял ее, а затем, выпрямившись, вытер слезы с ее щек. В его улыбке сквозила печаль. – Мне жаль, что меня не было рядом, чтобы передать тебя мужу. Мне следовало, по крайней мере, позвонить.

– Все в порядке.

Рен достал жемчуг из коробочки. И только он хотел надеть их на Мэгги, как его остановил ее отец.

– Ты всю оставшуюся жизнь сможешь ей в этом помогать. Если ты не возражаешь, я хотел бы сделать это хотя бы раз.

– Конечно, – ответил Рен и передал ему жемчуг.

Встретившись со взглядом бирюзовых глаз Рена, Маргарита совсем неподобающе хорошим манерам шмыгнула носом. Любовь в его взгляде согревала ее.

Застегнув жемчуг, ее отец отошел и встал перед Реном.