— А у меня есть право голоса? — спросила она, переводя дыхание.

— Есть. Но лишь при условии, что ты со мной согласна.

Лина воззрилась на Энтони, потеряв дар речи от его наглой самоуверенности.

— Итак, — продолжал он своим сочным, обволакивающим баритоном, — либо мы остаемся здесь, где с каждой минутой становится все шумнее…

Лина покосилась на зал и снова натолкнулась на злобный взгляд Мэри Карбайд. Нет, оставаться здесь ей совсем не хочется!

— …либо поступаем разумно и отправляемся куда-нибудь в тихое местечко. Поговорить.

— Может, в столовую для больных? — ехидно предложила она. — Или в библиотеку?

Энтони одарил ее улыбкой, и Лине показалось, будто у нее в животе запорхал рой бабочек.

— Боюсь, там нам могут помешать, — пробормотал он.

Лина пыталась убедить себя, что просто хочет выяснить отношения, но в глубине души знала — все совсем не так. Она любит Энтони. Влюбилась в него девчонкой и не перестает любить с тех пор. Ни один мужчина не может сравниться с Энтони ни умом, ни обаянием, ни сексуальной притягательностью.

А теперь она спросит его, почему он тогда уехал, и, если ответ ее не устроит, уйдет и даже не оглянется. Иначе она перестанет себя уважать.

Между тем Мэри Карбайд продолжала сверлить Лину глазами.

— А я не нарушу ничьих планов? — едко спросила Лина.

— Что? — удивился Энтони и, перехватив ее взгляд, увидел, как на них смотрит старшая медсестра. — А, вот оно в чем дело! Не волнуйся, не нарушишь.

— А я и не волнуюсь! Но она пялится на меня так, будто я вторглась на ее территорию.

— Ну что за глупости, Лина! Ты прости меня, но мне показалось, будто ты чем-то обижена. Может, ты ревнуешь?

— Я не ревную, — прошептала она, пряча глаза.

— По-моему, мы начали ходить по кругу, — тихо сказал Энтони. — Так ты идешь со мной или нет?

Прошло девять лет, и теперь я взрослая самостоятельная женщина, напомнила себе Лина. Самостоятельная и независимая во всем. Кроме одного.

— Да или нет? — настойчиво повторил Энтони.

Лина вздохнула.

— Да.

Он поморщился.

— У тебя такой вид, будто я веду тебя в клетку со львами.

— Думаю, в клетке куда безопаснее, — парировала она.

Энтони рассмеялся.

— Без комментариев. Подожди меня здесь. Я распоряжусь, чтобы все здесь съеденное и выпитое записали на мой счет.

— У тебя широкая натура, — заметила Лина.

— Именно так я себя и ощущаю, — пробормотал он, жадными глазами обшаривая ее фигуру, и от недвусмысленности его взгляда Лину охватила дрожь.

Когда Энтони шел к бару, глаза всех женщин были прикованы к его стройной ладной фигуре. Еще бы: не мужчина, а воплощенная мечта! Лина вздохнула. И недосягаем, как любая недоступная мечта… Ну кто в здравом уме рискнет вешаться на Энтони Элдриджа?

— На нас все смотрят, — заметила Лина, когда он вернулся.

— Естественно, смотрят. Все мужчины завидуют мне, а все женщины — тебе. Ты прекраснее всех.

— Не пытайся мне льстить.

— И не думаю. — Энтони улыбнулся. — Я на самом деле тобой горжусь.

Комплименты Энтони могли вскружить голову любой женщине, и Лина решила перейти на прозу:

— А завтра вся больница будет судачить об этом.

Он пристально посмотрел ей в глаза.