— Не знаю. Поднимись наверх, посмотри. Может, она со мной говорить не хочет, а с тобой станет.

Лидия порывисто поцеловала Миллисент в щеку:

— Не будь такой сентиментальной! По крайней мере одна твоя дочь очень рада тебя видеть.

— Лидия, дорогуша! Какое ты для меня утешение! Я тебя обожаю. Приятно провела время в Париже? Очень неловко получилось, что пришлось так внезапно уехать?

— Мне неловко было бы у них оставаться.

— О господи! Уж эти французы!

— Не употребляй множественное число. Ко всему прочему, я, как ты знаешь, не обладаю красотой Авроры.

— Но ты очень мила, дорогая. Ты такая свежая, молодая.

— Тощий голубь, — вставила Лидия. — Примерно так мой бывший «хозяин», который лез ко мне, меня охарактеризовал. Ну ладно, сейчас поднимусь к Авроре и, если она спит, я ее разбужу.

Аврора не спала. Она сидела за своим туалетным столиком и, кажется, подпиливала ногти, но когда Лидия тихонько произнесла: «Привет!», Аврора быстро украдкой провела руками по глазам и только после этого повернулась к сестре.

Можно было подумать, что она плакала.

Однако когда она вскочила и подошла к Лидии, глаза ее были сухи и ярко сверкали. Она была очень стройна, — до того, что казалась худой, даже изможденной. Ее темное платье обрисовывало смехотворно тонкую — «осиную» — талию. У нее были высокие скулы, губы полные, надутые. Тушь на веках наложена слишком толстым слоем, а брови подрисованы так, что концы их прямо-таки стрелой взмывали ввысь. Трудно было даже вообразить, что она — дочь Миллисент, — до такой степени отсутствовало всякое внешнее сходство между ними. Элегантность ее была какая-то странно «не английская». И вообще, с острым внутренним разочарованием, констатировала про себя Лидия, перед ней не та Аврора, которую она помнила, а совершенно чужой, незнакомый человек.

Уже готовые было сорваться с ее уст радостные слова приветствия замерли. Она довольно официально протянула руку и подставила Авроре для поцелуя свою щеку.

— Ну что ж, Лидия! Ты выросла.

Лидия пожала плечами:

— А ты думала, что для нас здесь время остановилось?

Аврора отозвалась коротким смешком:

— Да я почему-то всегда думала о тебе не иначе как о школьнице. Глупо с моей стороны. Ты невероятно изменилась.

— Разве? — рассеянно спросила Лидия, занятая мыслью о том, что вот это лицо Филип увидел в ресторане и ему сразу же захотелось его изобразить на холсте — худое, с высокими скулами и странно потерянным выражением глаз. Неудивительно, что оно врезалось ему в память.

— Очень мило с твоей стороны вернуться домой ради моей свадьбы.

— А с твоей стороны мило приехать к нам сюда, — язвительно парировала Лидия.

— Ах, ты про это. Думаю, я все время ждала предлога, чтобы помириться с родителями. Кстати, они нисколько не изменились. Надеюсь, Миллисент не будет целых три недели так суетиться, как сейчас.

— Будет, — пообещала Лидия.

— Ах ты боже мой! — Лицо Авроры исказила раздраженная гримаса. — Не знаю, способна ли я это выдержать. Тут вся задержка из-за получения необходимых документов, разрешающих регистрацию брака. Выпить не хочешь?

— Сейчас?

— С этим все в порядке. У меня здесь имеется бутылка джина. Теперь не могу соблюдать это правило — «коктейли в шесть вечера». Ты можешь выпить джин с водой — тоника нет. Или пьешь неразбавленный?

Лидия скорчила гримасу:

— Я вообще терпеть его не могу ни в каком виде. Но как-нибудь проглочу чуточку, с водой конечно.