- Что теперь нам делать?

- Понять, что происходит, - сказала я с большей смелостью, чем ощущала. Я вытащила из-за пояса нож.

* * *

Мы нашли первое тело у ворот, ноги были согнуты под странным углом, а горло перерезано. Кровь была темной, загустела, не выглядела свежей. Тук, вредный солдат, был пронзен своим же мечом, прикованный к стене, которую должен был защищать. Димия застонала, и я проследила за ее взглядом. Солдат, что соврал, чтобы я прошла через врата, что подмигнул мне, свисал с вершины башни. Один его голубой глаз был открыт. Другой пронзила стрела, и я отвернулась, молясь, чтобы стрела была не его, и чтобы смерть его была быстрой. Я не знала его имени.

Димия взяла меня за руку, и я сжала ее ладонь крепче, когда мы вошли, осторожно минуя павших людей. Впереди, в стенах города, горели огни. Мы шли медленно по торговому кварталу, туниками закрывали носы и рты, глаза слезились от дыма. Свет огня был довольно ярким, чтобы мы увидели разрушения на главной площади.

Все пропало. Каждый магазин – пекарня, лавка с мелочами, главный магазин – стал черной оболочкой, едкий дым исходил от них. Аптека стала развалинами, окна торчали, как оставшиеся зубы, дверь исчезла, все внутри было темным, как в пещере. Дом правосудия был дымящейся грудой камней, золотые кирпичи почернели, потрескались, стекло отражало оставшееся пламя. Зелень деревни была затоптана и вырвана, ямы на земле выглядели как шрамы.

Люди лежали неподвижно среди обломков, руки были вскинуты, ноги исчезали в грудах камней. По их телам было понятно, что без толку искать, кому можно помочь, никто из лежащих вот так не поднимется снова. Что Кэрис сказала – смерть любит смелых? Смерть любит всех одинаково. Зеленые туники солдат, лишенных оружия, красная и синяя шерстяная одежда местных. Мои друзья. Соседи. Я боялась смотреть на лица, отворачивалась, чтобы никого не узнать. Димия сжала мою руку, я посмотрела на нее, слезы расчищали дорожки среди сажи на ее щеках.

Мы бесшумно шли по площади, а оттуда направились к кузне и району из кирпича. Я прислушивалась к голосам, отчаянно надеясь, что хоть кто-то выжил. Мы миновали дома, что были опустошены, двери были сорваны с петель, окна на первых и вторых этажах разбиты. Вещи были разбросаны, казалось, что великан прошел, поднимая дома, встряхивая их, а потом бросая на землю. Медные котелки, сломанные горшки, деревянные стулья, кровати были разбиты или погнуты, ничего не осталось целым, все было разорвано и разрушено с ужасающей тщательностью.

Я заглянула в дом, где жил Кирин. Я увидела внутри тень и отвернулась, прикрыв рот.

- Ты их знаешь? – тихо спросила Димия. – Здесь есть твои люди?

Мои глаза расширились, я отпустила ее руку и побежала, спотыкаясь о вещи, разбросанные по земле. Я ощутила, как рассекла левое колено, как камни впивались мне в ладони. Мне было все равно. Я встала с усилием на ноги, прошла мимо таверны, внутри ее оболочки все еще раздавался треск, пылали брошенные бочки с алкоголем. Легкие горели от дыма и усилий, ноги едва могли двигаться, но я не останавливалась. Они жили на краю, возле часовой башни. Это далеко. Они должны были уцелеть.

И дома их выглядели нетронутыми. Но потом я увидела, что дверь свисает, а внутри – тьма.

- Не надо, - сказала Димия, но я пошла туда, оттолкнула ее и оставила позади, приближаясь к дому.

Я подошла, сердце колотилось в груди. Я увидела у кухни огонек. Надежда вспыхнула во мне, и я бросилась к порогу.

- Лирис? – тихо позвала я. – Кэрис?

Свет стал ярче, владелец свечи подошел ближе.

Он не был мне другом.

Темноволосый мужчина стоял передо мной, зубы его были такими же черными, как и волосы, в другой его руке был нож. Я яростно закричала и взмахнула ножом, он бросил в меня свечу, горячий воск залил мою ладонь, и я выронила оружие.