|
На полках полным-полно дорогой, красивой одежды. Одних шерстяных пуловеров больше дюжины. Ну, конечно, хорошо зарабатывала и баловала себя любимую. Вот только не похоже, что она была сумасшедшей. Обстановка без слов рассказывала о хозяйке: аккуратная, слегка зануда. Вон как ровно стоят чашки в буфете, все ручками в одну сторону, да и в ванной - два полотенца висят просто по линеечке и шампуни вытянулись по росту. У нас дома все бутылки вечно остаются открытыми... В спальне, на маленьком столике, возле удобной просторной кровати, в дорогой серебряной рамке стояла фотография. Я схватила снимок. Да, это она. Только на фото черные глаза смотрят ласково, полные, сочные губы растянуты в улыбке и все лицо мягкое, беззащитное, а не злое и ожесточенное. Красивой, полуобнаженной рукой Людмила обнимает за плечики худенькую темноволосую девочку, одетую в яркий костюмчик. По виду ей, тоже радостно улыбающейся, года два, не больше. Я повертела в руках глянцевую бумажку - с оборотной стороны ничего, только дата: 1999 год. Значит, дочка все же есть, только где она? В квартире ничто не говорит о присутствии ребенка: нет игрушек, книжек и детских вещей. Ни кроватки, ни коляски, ни велосипедика... Значит, в предсмертной записке чистая правда. Где-то живет некая Верочка, и в случае кончины Людмилы она умрет от голода. Я закурила "Голуаз". Шабанова уехала из Дома творчества раньше срока. Значит, ее родственники думают, что Мила отдыхает себе в Ложкине, и совершенно не волнуются, тревожиться начнут, когда та не вернется в Москву в положенное время. Я открыла секретер в "стенке" и нашла там коробку с документами. Расчетные книжки за свет, газ и квартиру, несколько оплаченных телефонных счетов, пара каких-то чеков. Здесь же паспорт, диплом об окончании Третьего медицинского института, удостоверение. Я открыла синюю книжечку. Шабанова Людмила Георгиевна, занимаемая должность - стоматолог и таинственные буквы ОООЗТП. Все, никаких документов ребенка: ни метрики, ни медицинской карты. Скорей всего девочка живет в другом месте, только где? Внезапно мне стало холодно и неуютно, в открытую форточку начал задувать ледяной ветер. Я выбросила на улицу окурок, пошла было к двери, но потом вернулась, взяла со столика фотографию, а из секретера один из междугородных счетов. Следователь Николай Васильевич при моем появлении только безнадежно вздохнул. Я выложила на стол ключи, фотографию и счет. Капитан выслушал меня и попытался вразумить в последний раз: - Ну зачем вам это? Дело у меня закрыто. Самоубийца опознана как Сундукян Нина Вагановна, тело кремировано, все, конец. - Ничего себе, - возмутилась я, - разве не рассказывала я вам утром про Шабанову? Смотрите, вот он, ребенок, без мамы остался. - Дела нет, - твердил свое следователь. - Так заведите. - На каком основании? Я подумала секунду и выпалила: - По факту перепутывания тела и похорон другой личности. Нет, все-таки стены милиции давят на психику. Сама стала изъясняться нечеловеческим языком. Николай Васильевич посинел и четко отрезал: - Вот принесут заявление, тогда и открою дело. - Так я прямо сейчас и напишу, - обрадовалась я. - Ну уж нет, - возразил капитан, - бумагу приму либо от самой Сундукян, либо от родственников Шабановой. А вас прошу ко мне больше не ходить. - Ладно, - покладисто сказала я, - сделайте только одно доброе дело напоследок. - Какое? - Узнайте, кому принадлежит телефон, по которому звонила Людмила, и что за предприятие такое ОООЗТП. Неожиданно следователь охотно согласился. - Договорились, но только в обмен на услугу. |
