— Как ты мог в таком случае допустить, чтобы это случилось? — воскликнула Одетта.

— Так уж вышло, — хрипло рассмеялся Калум. — А все потому, что ты, сестренка, засела у меня под кожей.

— Что значит — «засела у тебя под кожей»? — удивленно спросила Одетта.

— Это значит, ты меня достала! Ты же в меня влюблена, верно? — Он снова засмеялся хриплым, каким-то каркающим смехом. — А в меня влюбляются только душевно травмированные, битые жизнью люди. Потому что им нечего терять. Так что зря ты, Одетта, в меня влюбилась. Ты заслуживаешь лучшей участи. Любовь сплошь состоит из боли и слез и приносит одни страдания. Это не говоря уже о том, что она приносит страдания окружающим, которых влюбленный человек, стремясь к объекту своей страсти, обыкновенно не замечает и походя втаптывает в грязь. — Достав из стоявшей в углу коробки (книжные полки тоже были проданы) любовный роман «Пылающие сердца», Калум с брезгливой ухмылкой повертел его в руках и спросил: — Неужели, Одетта, мы с тобой эти самые «Пылающие сердца»? Ты так представляешь наши отношения?

Одетта покраснела.

— Я не говорила, что люблю тебя, Калум. Ни разу.

— Какая разница? — бросил Калум. — Ведь это факт.

— Даже если и так? Я в любом случае не заслужила того, что ты со мной сотворил.

— Нет, заслужила! — заорал вдруг Калум, швырнув книгу об стену. — Ты не вовремя вылезла, чтобы заявить о себе. Неужели не понимаешь?

Одетта не знала, что и сказать. Она никогда еще не видела Калума в таком гневе и испугалась. Ей казалось, что он в любую минуту может на нее наброситься. Поэтому, когда он сделал шаг в ее сторону, она отпрянула и прижалась к стене. Он, однако, даже на нее не взглянул. Подскочил к другому ящику и вытащил из него очередной любовный роман.

— «Презренная женщина»! — громко прочитал он название. — Как это верно. Вы, бабы, только презрения и заслуживаете. Вечно ноете, распускаете сопли. Но где ваш гнев, я вас спрашиваю? Скажи, Одетта, где твой боевой пыл, твоя звериная злоба?

— Я тебе еще покажу свои клыки. Вот выберусь из этой клетки — и такое тебе устрою, что мало не покажется! — Неожиданно Одетта успокоилась. Ну, почти успокоилась. Ярость, которую демонстрировал сейчас Калум, была скорее свидетельством его слабости, нежели силы, и она поняла, что сможет с ним совладать. Она уже его не боялась. Как говорится, «лающая собака не кусает». — Кроме того, какой смысл тебя убивать? Сначала надо узнать, зачем ты затеял всю эту возню. В этих романах, — тут Одетта ткнула пальцем в набитые книгами картонные ящики, — героини поступают именно таким образом. Сначала выведывают планы и секреты врага, а потом сталкивают его машину в пропасть.

— Ладно, хватит болтать! — гаркнул Калум, останавливая ее излияния. — Я не для того сюда приехал, чтобы заниматься с тобой психоанализом или обсуждать твои гребаные любовные романы.

— А для чего ты сюда приехал? — заорала Одетта, неожиданно — и для него, и для себя самой — начиная на него наступать. — Для того, чтобы сказать, что меня любишь? Или чтобы со мной переспать? Скажи, для чего?

— Придержи коней, сестренка, — сказал Калум, не ожидая от Одетты такого напора. — Не болтай всякие глупости по той только причине, что ты пьяна и у тебя кое-где зудит. Я приехал сюда, чтобы сделать тебе деловое предложение. — Калум полез во внутренний карман пиджака и извлек из него конверт. — Если ты перепишешь ресторан на меня, я готов заплатить все твои долги.