Одетта отобрала наугад двенадцать карт. Сид стала одну за другой переворачивать их картинками вверх и толковать изображенные на них рисунки.

— Башня! — сказала она, перевернув первую. — Это, скорее всего, Фермонсо.

— А по мне, это мельница, в которой я живу, — заметила Одетта, глядя на изображенное на карте некое архитектурное сооружение фаллической формы с синими молниями наверху. — И которая в один прекрасный день обязательно сгорит, потому что там вся проводка ни к черту. Об этом, кстати, свидетельствуют эти вот молнии.

— Черт! Я все время забываю вызвать электрика! — воскликнула Сид. — Ладно, забудем на время про электрика и вернемся к башне. Все-таки это Фермонсо, учитывая то обстоятельство, что мы гадаем в первую очередь на Калума. — Положив на первую карту картинкой вверх вторую, Сид воскликнула: — Черт! Выпал Повешенный.

Несмотря на то что Одетта в оккультизм не верила, она почувствовала, как у нее по спине поползли мурашки. А Сид продолжала открывать карты и толковать рисунки на них в позитивном ключе. Хотя Одетта плохо разбиралась в символике рисунков, у нее сложилось впечатление, что толкование Сид далеко от истины. Она стала с большим вниманием рассматривать очередную карту, где было изображено большое красное сердце, пронзенное двумя мечами.

— Все не так страшно, как кажется на первый взгляд, — сообщила Сид, пряча от нее глаза. — В тебя войдут два равно положительно заряженных сгустка энергии, которые ты должна будешь принять, несмотря на то что поначалу это будет причинять тебе боль…

Одетта уже перестала слушать свою наставницу. Про себя она решила, что ей ни в коем случае не следует принимать предложение Калума. Если он опять ее обманет, или, как изволила выразиться Сид, «обдурит», то она может схватиться за нож и нанести ему парочку хороших ударов в спину. Что бы там ни говорила Сид, картинку с красным сердцем, пронзенным двумя мечами, можно было толковать и таким образом.

— А вот совсем уж хорошее предзнаменование, — сказала Сид, которая, по счастью, приближалась к концу гадания. — Изображение Верховной жрицы, иначе — девственной весталки. Это некая добрая сила, которая будет вести твой челн по бурным житейским волнам. В этой роли я — не без веских на то оснований — вижу себя.

У Одетты было другое объяснение. Эта девственная весталка была она сама — несчастная, несовременная женщина, которой было не по силам понять и принять секс двадцать первого века. С другой стороны, образ Верховной жрицы тоже ей импонировал. Короче, с какой стороны ни посмотри, это была она, Одетта, а никак не Сид — что бы эта задавака о себе ни воображала…

— А помогать Верховной жрице будет… — тут Сид перевернула следующую карту, — Рыцарь круга. Временами он бывает безжалостным, но чаще символизирует надежность, безопасность и власть. Если ты оказываешься в тяжелом положении, он обычно в последнюю минуту тебя спасает. Это, что называется, классический герой. Я полагаю, что это Калум.

— Возможно, — кивнула Одетта. Быть может, это и в самом деле Калум, а она в силу своего упрямства просто не желает этого замечать?

— Итак, — сказала Сид, указывая на карты с изображением Верховной жрицы и Рыцаря круга, — это я, а это — Калум. А это то, что будет связывать нас в заботах о тебе, — тут она предъявила еще одну карту с изображением двух обнаженных фигур. Карта называется Любовники. — Но ты не думай — это не в прямом смысле. Эта карта символизирует скорее дружелюбие и доверие, нежели секс. Я бы истолковала это так, что мы с Калумом объединим наши усилия для того, чтобы сделать тебя счастливой.

Одетта уже не слушала, что там плела Сид дальше, пытаясь всячески завуалировать то обстоятельство, о котором карты говорили яснее ясного.