Одетта помчалась следом…

Она обнаружила свою хозяйку на парковке у «Астон-Мартина». Лицо у Сид было залито слезами, и она дрожащими руками рылась в сумочке, пытаясь, очевидно, отыскать платок.

— Возьмите мой, — предложила Одетта.

— Не нужен мне твой платок, — зло бросила ей Сид. — Мне нужны ключи, а вот их-то я как раз найти и не могу.

— Это потому, что они у меня. — Приглядевшись, Одетта поняла, что ее хозяйка за сравнительно короткий период времени проглотила как минумум полдюжины порций «Любовного зелья». — Скажу сразу: ключи я не отдам. Во-первых, не хочу, чтобы вы пропустили свадьбу своей дочери, а во-вторых, в таком состоянии нельзя садиться за руль. Так что возьмите себя в руки и возвращайтесь в зал.

— Да как ты смеешь разговаривать со мной в таком тоне! — срываясь на визг, закричала Сид. — Ах ты неблагодарная сучка! И это после всего, что я для тебя сделала!..

— Хватит кричать, меня этим не испугаешь, — жестко сказала Одетта, захлопывая дверцу «Астона», которую Сид уже было открыла. — Еще раз настоятельно вам рекомендую взять себя в руки, сделать хорошую мину при плохой игре и как ни в чем не бывало возвращаться к гостям. Если вы этого не сделаете, то будете сожалеть до конца своих дней.

Сид хотела что-то сказать и уже открыла было рот, но промолчала. На лице у нее попеременно проступали гнев, злость, раздражение и сильнейшее удивление. Обретя вновь дар речи, она пробормотала:

— То же самое примерно сказал мне сегодня утром твой приятель Джимми.

— Правда? — Одетта была удивлена, что они с Джимми, как выяснилось, имели по этому вопросу одинаковое мнение.

Сид согласно кивнула и, взяв у Одетты бумажный платочек, высморкалась.

— Он сказал, что я напоминаю ему его мать. Филли Риалто — так, кажется, ее зовут? Я помню ее, шикарная была дама. Но с тараканами в голове — тут ничего не скажешь. Тоже, знаешь ли, умотала от него в детстве… — Прислонившись к сверкающему крылу «Астон-Мартина», Сид не то всхлипнула, не то рассмеялась.

Взяв Сид под руку, Одетта сказала:

— Давайте все-таки вернемся.

Сид кивнула, сунула за обшлаг рукава платочек и отлепилась от своей машины.

— У этого Джимми такой прямой характер. Все как есть говорит в глаза. Это далеко не всегда приятно, не правда ли?

— Прямой характер? У Джимми? — наморщила лоб Одетта. — Честно говоря, я не знаю его настолько хорошо, чтобы это утверждать.

— У него свое собственное видение мира, — продолжала, успокаиваясь, говорить Сид. — И оно сильно отличается от того, как воспринимает жизнь другой твой приятель — малыш Калум. Вот он напрочь лишен всяческих иллюзий. Как и мой Джоб. Ты что — решаешь сейчас, кого из этих парней предпочесть?

— Ничего я такого не решаю… — пробормотала Одетта. Она никогда еще не слышала, чтобы кто-то называл Калума «малышом».

— Когда вернемся домой, я обязательно тебе погадаю на них, — пообещала ей Сид. — Кстати, Джимми сказал еще одну вещь, которая мне запомнилась: что некоторых людей любовь делает отчаянно смелыми, но большинство, наоборот, страшно ее боится. — Она вынула из-за обшлага платочек и снова высморкалась. — Ты, по его мнению, относишься к разряду людей, которые боятся любви.

— Да что он, черт возьми, о себе возомнил? Что он доктор Фрейд? — вспылила Одетта. Открыв дверь на студию, она вежливо пропустила Сид вперед.

— Ничего он не возомнил, просто он твой…

Оглушительный шум заглушил слова Сид.