— И что же это? — спросила Одетта, глядя на то, как кровь, стекая с его щеки, капает на землю. — Деньги?

Он покачал головой:

— Нет, Одетта, это не деньги. Это — ты.

На землю упала еще одна капелька влаги, потом вторая, третья… К огромному своему удивлению, Одетта поняла, что это слезы.

— Ты хочешь сказать, что меня любишь? — не поверила Одетта.

Он ничего не ответил, опустил голову и стал смотреть себе под ноги. По его щекам текли слезы и, смешиваясь с кровью, капали на землю.

— Но ты не можешь по собственной прихоти дарить одного человека другому! — воскликнула Одетта, приходя в сильнейшее негодование. — Сейчас не Средние века, когда люди вступали в брак в соответствии с желаниями родителей или родственников.

— Никому я тебя не дарю, — буркнул Калум, доставая из кармана платок и прикладывая его к лицу. — Я лишь хочу сказать, что Джимми, приехав в Англию, очень скоро сильно переменился, и мне стало трудно с ним ладить. И произошло это потому, что он познакомился с тобой. Чтобы стать таким, как прежде, он должен заполучить тебя.

— Ты сразу пришел к этой мысли? Или поначалу хотел подобрать ему в качестве компенсации за Флорри какую-нибудь другую женщину? Скажем, Лидию?

— Ты права. Когда он приехал в Англию, я и впрямь планировал подсунуть ему Лидию, — признался Калум. — Тогда я был сильно увлечен ею, а в соответствии с моей теорией компенсации я должен был отдать ему самое для себя дорогое. К тому же Финли никогда не был бы с ней счастлив — он слишком слаб, чтобы держать под контролем такую непредсказуемую особу. Я решил, что Джимми — единственный человек, который способен ее приструнить. В том, что он ее полюбит, я не сомневался. Но его встреча с тобой на вечере открытия «РО» разрушила все мои планы. Он почти не обращал внимания на Лидию и думал только о тебе. Я злился как черт. Никак не мог понять, что он в тебе нашел…

— Спасибо за комплимент, — процедила сквозь зубы Одетта. — Не забывай только, что в тот самый вечер ты потребовал от меня некую интимную услугу.

— Ну и что? — удивился Калум. — Я просто решил убрать тебя с его пути, а для этого все средства были хороши. Я и гадости ему про тебя рассказывал исключительно по этой причине. Но он ничего не хотел слушать и все больше тобой увлекался. Надеюсь, ты заметила, что он очень упрям? А упрямые люди с удвоенной силой стремятся к тому, от чего их отговаривают. Короче говоря, ты, сама того не зная, вмешалась в затеянную мной игру, смешав мне карты и нарушив все установленные мной правила.

— Извини, — с сарказмом сказала Одетта. — Предупреждать надо. В следующий раз, когда тебе захочется поиграть, я уеду на полгода на Тибет. Быть может, в этом случае мне удастся избежать банкротства.

Калум, словно не слыша обращенных к нему слов, продолжал:

— Тогда я уже знал, что ты ко мне неравнодушна. Должен тебе заметить, это немало меня удивило. Я не знал только, что ты увлеклась мною всерьез, и понял это лишь после того, как ты по моему настоянию трахнулась с Флорианом. С той минуты меня словно подменили: я никак не мог об этом забыть и все время об этом думал.

Одетта ощутила во рту неприятную горечь. Она всегда ее испытывала, когда вспоминала о случившемся.

— Итак, ты доказала мне, что готова ради меня на все, — сказал Калум, сокрушенно покачав головой.