Воцарилось долгое молчание. Когда Питер наконец вроде бы собрался заговорить, остальные подались вперед, ожидая — и в этом не ошибаясь, — что говорить Питер будет вполголоса.

— Итак, Филип… Как я уже сообщил, в случае с этой книгой самое важное — текст. И слово «важное» я употребляю не попусту. Этот текст излагает историю, которую я обнаружил лично и которая, когда станет широко известна, изменит то, как люди мыслят себе одну из важнейших тем нашего времени.

Несколько мгновений он давал этому впечатляющему заявлению усвоиться, а затем вознамерился продолжить, но тут заговорил Филип:

— Ну, в таком случае почему вы хотите, чтобы я это публиковал? Я всего лишь маленький издатель.

— Верно. Однако из маленьких желудей способны вырасти дубы. И кроме того, — признался он, — надо бы покаяться, что вы не первый издатель, к которому я обратился. Мое предложение рассматривали крупнейшие лондонские учреждения. Надеюсь, вас это не обижает.

— Вовсе нет. Скольким другим издателям вы уже отправляли это?

— Семидесяти шести.

Филип осмыслил это и сказал:

— Что ж, полагаю, фотографии старого Дройтуича могут показаться некоторым слишком нишевыми…

— Даже если добавить к ним Фекенэм, — услужливо встрял Бенджамин.

— Фотографии — лишь повод, — сказал Питер. — Как я уже успел сообщить, текст — вот что важно. История. Итак, то, что я собираюсь вам изложить… — голос сделался еще тише, — обязано остаться в стенах этого сарая.

Бенджамин с Филипом торжественно кивнули.

— Как я понимаю, вы заметили, что у этих фотографий общее? У всех людей на этих снимках?

Филип внезапно догадался, к чему все это.

— Продолжайте, я всему поверю, — произнес он устало.

— Общее у них вот что: все эти люди — урожденные англичане. Так вот, название моей книги — «План Калерги», и вступление у нее о том, что, захоти вы сделать такие снимки в наши дни…

И тут уж полоумная мешанина соображений посыпалась из Питера Стоупса без запинки. Кроме того, Филип, уже изучивший подобные верования несколькими годами ранее, был с мыслями Стоупса знаком. Белые народы Европы вроде как подвергаются постепенному геноциду. Их медленно изводят под корень, и весь этот процесс — дьявольское изобретение одного австрийского аристократа начала ХХ века по имени Рихард фон Куденхове-Калерги. «План Калерги», как его называют некоторые, — программа создания панъевропейского государства, в котором, по словам из его книги «Praktischer Idealismus», «человек далекого будущего будет смешанных кровей. Будущая евразийско-негроидная раса, внешне похожая на древнеегипетскую, заменит разнообразие народов разнообразием личностей». И это геноцидное панъевропейское государство, конечно, уже окрепло и вершит свое злодейство — Европейский Союз, а Калерги — ни много ни мало его духовный основатель.

Через несколько минут Бенджамин с Филипом шагали к своим машинам под февральской моросью, а Питер Стоупс и его шесть старых открыток были посланы куда подальше главным редактором «Чейз Хисторикл» в очень откровенных выражениях.

— Так что же, он все это выдумал? — спросил Бенджамин.

— Ой, нет — Калерги существовал, он, возможно, и впрямь основатель Евросоюза, если хочется докопаться до истоков, — ответил Филип. — Но просто поражает, как эти люди извращают его идеи. Вероятно, мое замечание, что чокнутые безобидны, несколько наивно.

— Нет, вряд ли.