Я хорошо разглядел весь Староверский остров. Он не вызывал никаких подозрений. Тогда я перевел бинокль на берег и почти сразу увидел это.

При очередной вспышке я отчетливо сумел рассмотреть столообразный каменный выступ, выходящий прямо в протоку. Это была естественная пристань — великолепный дебаркадер, созданный природой. Кроме того, колея, проложенная от него к лесу, красноречиво указывала на то, что этим «дебаркадером» пользуются.

Через час из леса донесся надсадный рев, на берег упал свет двух горящих глаз, и на дороге появилось чудовище — трехосный бортовой «ЗИЛ», прозванный шоферами «трумэном». Автомобиль не ехал — он, жутко завывая, пер по лесной дороге прямо на «дебаркадер». В его кузове стоял какой-то прямоугольный предмет, по всей видимости, стандартный контейнер.

Мне было известно, что в этом месте летних дорог практически нет. Если нужно какую-нибудь машину, пусть даже высокой проходимости, перегонять, например, из Омска в Сургут, то приходится либо ждать зимы, либо загонять эту машину на баржу и везти по реке. Было похоже, что этот «трумэн» находится тут довольно давно и, видимо, не просто так ржавеет где-то в тайге.

Из кабины выскочили два человека в сибирской национальной одежде — стеганых ватниках, таких же, какой сейчас был на мне. Судя по их жестам, я сделал вывод, что они ругаются. Можно подумать, что для этого обязательно нужно вылезать из кабины под дождь!

…Половина четвертого. Дождь зарядил, как из водопровода. Сверкали молнии, раскаты грома сотрясали тайгу и мое убежище. Я замерз, осатанел, еще немного и я, потеряв бы всякую осторожность, закурил, но, выглянув в очередной раз из ниши в сторону реки, я увидел идущее судно.

Наведя на него бинокль, я убедился в том, что это теплоход типа «Беломорский». Его номер я надеялся рассмотреть в ближайшие несколько минут.

На крыше рубки ярко вспыхнул прожектор. Рассекший темноту луч метнулся вправо, осветив верхушки редких деревьев острова, и упал на «дебаркадер». В этот же момент «трумэн» зажег и тут же потушил фары. Свет прожектора скользнул вперед, и «Беломорка» начала маневрировать.

Оказавшись напротив приверха острова, судно, не сбавляя хода, принялось поворачивать влево. Как раз в этом месте находилась Каширская заманиха — огромная подводная коса, к которой из-под противоположного берега катилось мощное свальное течение. Я затаил дыхание. При очередной вспышке молнии я с помощью бинокля прочитал номер теплохода. Да, это была шестидесятая «Беломорка», и она шла к берегу почти поперек течения. Затем, словно играючи, судно сделало правый поворот и начало входить в протоку. За то время, пока оно двигалось таким S-образным зигзагом, течение успело придвинуть теплоход к самому острову, и промедли тот, кто держал управление, хотя бы десять секунд, «Беломорку» пришлось бы стаскивать с мели буксиром.

Но за штурвалом, вернее, за манипулятором (на этих судах находились электрические рулевые машины) стоял настоящий мастер. По всей видимости, ему не впервой было заводить судно в Староверскую протоку.

Теплоход сбросил наконец обороты двигателей и начал приближаться к низкой стенке каменного «дебаркадера», на котором суетились приехавшие на «трумэне» люди. С борта судна полетели швартовы, встречающие схватили их и за что-то закрепили на берегу. Теплоход, гася инерцию, дал задний, судно скоро остановилось, и двигатели перешли на холостой ход.

Я направил бинокль на мостик. В рубке открылась дверь, и на мостике появился тот, кто только что совершил эту головокружительную проводку.

Сверкнула молния. Я успел рассмотреть блестевшую черной кожей комбинезона стройную фигуру, длинные волосы, развевающиеся на ветру… Женщина. Ирина Лазарева, гордость факультета.