— Я сегодня слышал один разговор… — начал я нерешительно.

— Какой разговор?

И тут я начал рассказывать. Все детали, как слышал. Нужно было видеть его лицо. Маска, а не лицо, только брови сходились на переносице. Потом за сердце стал хвататься, вроде бы ему больно все это слышать. Наверное, он уже тогда знал, чем все кончится. Поэтому и хмурился, и за сердце хватался.

Я тоже обязан был догадаться, чем это может кончиться. Ведь собеседник чиновника был наш непосредственный начальник. Первый заместитель начальника личной охраны. И весь наш отдел ему напрямую подчинялся. Но я все говорил и говорил, а Семен Алексеевич мрачно кивал мне и слушал не перебивая. Когда я закончил свой рассказ, он еще помолчал минуту. Потом еще одну. Наконец спросил:

— Закончил?

Я утвердительно кивнул.

— Ты мне ничего не рассказывал, более того, я ничего не слышал, — сказал он вдруг жестко. — Это в твоих интересах, Леонид. Никому больше ни слова. Договорились?

— Понятно. — Я хотел подняться, но он покачал головой, не отпуская меня.

— Нет, — сказал он, — ты не понял. Это дело настолько серьезное, что любое твое неосторожное слово может навредить очень многим. И прежде всего тебе самому. Я не пугаю, просто предупреждаю. А твое сообщение я приму к сведению. Но только если ты больше никому ничего не расскажешь. Обещаешь?

Разумеется! Он для меня такое сейчас сделал. В этот момент я готов был вообще за него умереть.

— Конечно, обещаю, — сказал я твердо.

— Ну, вот и хорошо. — Он не улыбнулся, как всегда, на прощание, а только прикрыл на мгновение глаза. — Теперь ступай и позвони своей жене.

— Иду, — я встал со стула. И через минуту уже забыл об этом чертовом разговоре в туалете. Я бросился к телефону. Больше всего на свете меня интересовал мой сын. Я еще не знал, что все события уже завязываются в тугой узел. Все наши судьбы и даже жизни.

Эпизод второй

Когда приехала милиция, Резо уже был готов давать показания. Переодевшись, он не стал касаться убитого напарника, чтобы не спутать картину событий и чтобы следователи зафиксировали все, как оно было. Несколько раз посмотрев в «глазок», он убедился, что на лестничной клетке, кроме сотрудников милиции, находятся и соседи. И лишь после этого открыл дверь.

Его грубо толкнули, побежали к окну. Один из милиционеров открыл окно, осмотрел его, словно на нем могли остаться следы. Другой утвердительно кивнул и, обращаясь к вошедшему человеку в штатском, сказал:

— Она выбросилась из этого окна.

— Опросите соседей, — строго сказал человек в штатском, проходя в гостиную. На Резо он не обращал никакого внимания. Следователю было лет сорок. Невысокого роста, с резкими, словно вдавленными в череп чертами лица, он казался человеком, побывавшим в лапах у медведя — смятый подбородок, казалось, жевали, прежде чем натянуть ему на лицо, грубый, несимметричный нос свернут набок. «Бывший боксер», — подумал Резо. «Боксер» оказался сотрудником прокуратуры Кимелевым, который приехал на место убийства. Кимелев еще не знал, что тут произошло не одно убийство, а два. Но пока этого не знал никто.

— Всех любопытных удалите, — сказал еще один прибывший сотрудник в штатском, появившись на пороге. — Нечего глазеть, не цирк.

Этот человек был явно старше, выше ростом, грузноватый, с густыми седыми волосами. Обращали на себя внимание его уши — большие, словно специально скатанные в длинные тонкие листы, а затем прикрепленные к голове.