Авиатор, кажется, заметил махолетчика. Сначала он пролетел мимо, но вернулся и заставил аппарат кружить вокруг Краслена. Так они летали, словно две планеты Солнечной системы, то сходясь, то расходясь: летатлин ближе к центру и помедленней, аэроплан — побыстрей и с большим радиусом.
— Товарищ! — выкрикнул Кирпичников так громко, как сумел, когда машины на мгновение стали рядом.
Авиатор открыл люк и выкрикнул в ответ:
— Я слушаю!
Голос был женский. Так, значит, не летчик, а летчица!
— Помогите! — заорал Краслен.
Аппараты разошлись. Пришлось дожидаться новой встречи.
— Мне! — добавил он спустя несколько секунд.
Еще один цикл.
— В столицу!
Снова.
— Тороплюсь!
Еще.
— Вредитель!
Опять.
— На заводе!
— Я лечу в столицу! — прокричала летчица в ответ. Ее голос тоже то приближался, то удалялся, то пропадал в шуме мотора, и Краслену наполовину приходилось угадывать, что она говорит. — Я… гу… взять… нельзя… вас… перелет… беспоса… осадочный!.. сесть…
«Ей нельзя садиться! — понял пролетарий. — Беспосадочный полет! Рекорды ставит!»
— Я… не знаю… умайте… попасть… самолет… адо пры… — кричала летчица.
«Прыгать в самолет? — думал Кирпичников — Я прыгнул бы… Да только вот откуда? Не получится…»
— Послушайте!
Еще цикл.
— Вы могли бы…
Разошлись вновь.
— Пролететь…
Еще.
— Над поездом.
Круг.
— Сбросить!
И опять круг.
— Лестницу!
Снова круг.
— Верев…
Похоже, поняла… Аэроплан перестал кружить вокруг летатлина, встал точно над поездом и начал снижать скорость и тихонько опускаться.
Краслен быстро спланировал обратно на товарный вагон, сбросил крылья и, увязая в щебенке, побежал к высунувшейся для него лестнице.
Нет, тоннеля впереди не оказалось, как бывало это обычно в кинофильмах.
Кирпичников не без труда ухватился за веревочную лестницу, вцепился в нее в ужасе от скорости, пополз наверх, болтаясь на ветру, добрался до крыла, влез на скользкую поверхность из металла и был втянут в самолет красоткой в шлеме.
Пять минут спустя, придя в себя, Краслен с восхищением рассматривал летчицу. Кожаные штаны, кожаная куртка нараспашку, под ней — свитер. Боевые ордена на круглом бюсте. Бледное лицо — точь-в-точь актриса! Губы цвета вишни. Черные глаза, густо накрашенные темно-серыми тенями. Тоненькие бровки (сколько их выщипывали?), выгнутые так, что на лице прекрасной авиаторши как будто бы застыло удивление.
Труд мой! Он же видел эту девушку в газете «Новый быт»! Это ей подражала Бензина, когда вдруг решила покраситься в черный! Это ее фотокарточку втайне хранил Новомир.
— Жакерия, — бросила красавица.
— Краслен, — сказал Краслен.
А сам подумал: «Черт, с ума сойти! Катаюсь в самолете Урожайской!»
Жакерия Урожайская была известной летчицей и дважды героиней Краснострании. Она ставила рекорды высоты и скорости, летала над тайгой, высматривая заблудившихся геологов, которые самоотверженно искали для страны нефть, спасала со льдины полярников, вывозя поодиночке на своем крылатом друге, бросила вызов одной буржуазной особе, считавшей себя авиаторшей, — и победила, конечно… Теперь Кирпичников сидел возле величайшей в Республике личности, и она вела себя так, будто в этом нет ничего особенного. |