|
Ты думаешь сколько, сколько всего я не успел. Почему?! Зачем, зачем я сунулся туда, куда не следовало?! И ведь просто из за собственной дурости! Ничего мне не угрожало! Нет, пытался что то доказать, зачем то строил козни… И почему я был таким тупым? За лесом не видел деревьев, а за деревьями леса… Мда… Бывает. Вот так умер Северный, – глаза прожженной товарки стали огромными, в них уже плескался явный страх, особенно, когда она посмотрела на шар. Скорее всего я чего то не понимал, отслеживая реакции, но продолжал вещать, – И знаешь, складывается удивительная тенденция, закономерность ли, тот кто пытается меня убить отчего то умирает очень страшно. И очень больно. Мучительно. И без надежды на перерождение. И случается это быстро. Вот взять Любомира… Хороший вроде бы мужик, отличный наставник. Но кто скажет, кто поручится, что через день, может, два или три он не отправится в чертоги Великого холода? Ты поставишь на это двести тысяч марок? – девушка медленно медленно отрицательно помотала головой, смотря завороженно в шар, – Потеряв все, лишившись самого ценного… Уйдет. А люди забудут его через час. Но будет хуже, когда вытащат ледяное тело из петли. Смотря на вывалившийся синий язык, заглядывая в стеклянные глаза, в каких будут отблески пережитого ужаса, никто… абсолютно никто не сможет сказать, что произошло, что случилось. И некроманты лишь бессильно разведут руками…
Я посмотрел на фужер с вином на просвет, затянулся сигаретой. Улыбнулся, постарался добро. – Ты это… ты типа мне угрожаешь?! Ты… типо… ты грозишь мне?… – не знаю, что у нее сложилось в голове, но даже в словах стала путаться. Не слушая, не убеждая и не разубеждая, продолжил так же неторопливо: – Бывает так, пожелает кто то изо всех своих сил, чтобы человек, мешающий ему, взял и умер. К примеру, от инфаркта миокарды или инсульта. И вдруг неожиданно проклятье возвращается к отправителю. Часто в более страшной и болезненной форме. Кровавый понос… Без перерыва, конца и возможности излечения. Доктора суетятся, кричат. Больной орет: мама, мама! И ничего никто не может поделать, а человек пожирает сам себя. Изнутри. Или вот, – достал артефакт с «Хозяином боли» – наследство Белого паука, глаза девушки еще сильнее расширились, она даже попыталась назад рефлекторно попятиться, а затем вновь всмотрелась в зеленый шар, я же продолжил размышлять, – Насколько нужно обладать извращенным сознанием, чтобы это воплощение совершенной мерзости, – последнее слово, похоже, Алиэль не услышала, – Взять и заключить в вечную холодную тюрьму, где нет живого тепла. Света. Надежды. А существу же знаешь, как хочется поделиться счастьем, переполняющим его, особенно с таким прекрасным созданием, как ты, например. Привести к гармонии этот мир. Ведь суть этого зверя, нет, не боль. Но очищение человека, спасение его души, особенно в той, в которой неожиданно появилась скверна. Чтобы девушка оказалась в чертогах чистая, как вечный лед. Девственна. И… – Ты… ты… ты… – перебила меня задыхаясь надсмотрщица. Реакции какие то обостренные, дикие. Чего то я опять не знал. Но вновь продолжил монолог с неожиданного для девушки ракурса, не обращая внимания на слова. – Знаешь, я очень заинтересован, чтобы Никодим жил, любил, ненавидел и верил. Главное в этом уравнении – жил. Надеюсь, ты услышишь меня. И никогда не придется наблюдать, как красивую девушку, воплощение совершенства на Нинее, живьем поедает порождение из иных планов бытия, после ее очищения грязной души от плесени, – а затем перешел на серьезный деловой тон, – Артефакты принесешь – получишь броню. Желательно до начала обязательного для нас сбора, тогда ты исключишь ее попадание в руки Железного Феликса, так как именно он является моим наследником. Сейф в палатке обладает всеми свойствами Сундука Мертвеца. |
