«Граф Индрис» нас более интересовать не должен. Наша задача – вдумчиво и подробно проследить жизненный путь Михаила Тухачевского. А предприятие это увлекательное и обещает массу любопытных открытий…

Офицером он, по воспоминаниям родных, мечтал стать с детства. Близкие прозвали его Бонапартом, к чему были все основания: имелось определенное внешнее сходство, о чем Мишель прекрасно знал и, по воспоминаниям друзей, «снимался в позах Наполеона, усваивал себе надменное выражение лица».

В этой связи полезно будет вспомнить предшественников…

По воспоминаниям священника Мысловского, навещавшего в Петропавловской крепости арестованных декабристов, на Наполеона крайне походил и Пестель: «Сие-то самое сходство с великим человеком, всеми знавшими Пестеля единогласно утвержденное, было причиною всех сумасбродств и самых преступлений». И то же самое, кстати, имело место в случае С. Муравьева-Апостола: «…имел к тому же необычайное сходство с Наполеоном, что, наверное, немало разыгрывало его воображение».

Нам известно достаточно, чтобы утверждать со всей определенностью: сходство с Наполеоном «разыгрывало воображение» и кадета Тухачевского…

Проучившись год в 1-м Московском императрицы Екатерины II кадетском корпусе, наш герой поступил в Александровское военное училище в Москве – не самое престижное, но и не самое захудалое.

Два года его учебы там описаны довольно подробно. Начальство дисциплинированного службиста отличало, вскоре назначив фельдфебелем роты. А вот соученики относились без всякой симпатии, не говоря уж о дружеских чувствах…

Юного фельдфебеля не любили и боялись. По воспоминаниям юнкера другого училища (а значит, беспристрастного свидетеля, не имевшего личных счетов с Тухачевским), наш службист с подчиненным ему младшим курсом «обращался совершенно деспотически, он наказывал самой высшей мерой взыскания за малейший проступок новичков, только что вступивших в службу и еще не свыкшихся с создавшейся служебной обстановкой».

Карьера фельдфебеля – сплошная полоса инцидентов, скандалов, к тому же с самыми трагическими последствиями. По инициативе Тухачевского за жалобы на его излишнюю придирчивость переведен в другое училище юнкер Немчинов и вовсе отчислен юнкер Маслов. С ними обошлось. А вот три других юнкера – Красовский, Яновский и Авдеев – трудами Тухачевского переведенные в самый низший разряд по поведению, покончили с собой…

Одним словом, в училище царила натуральнейшая дедовщина, которую отчего то упорно полагают принадлежностью исключительно армейского советского времени. Ничего подобного – достаточно почитать воспоминания, в том числе и воспитанников элитнейших военных училищ Российской империи. И спичками длину огромного зала измеряли по приказу «дедушки», и ночью в туалет «дедушку» на себе возили…

Самоубийства эти едва не вызвали строжайшее служебное расследование, но училищное начальство замяло скандал в точности так, как впоследствии скрывали «неуставные отношения» в армии уже советской. Бездушный держиморда-фельдфебедь, как это частенько случается, начальство вполне устраивал, и отцы-командиры его старательно покрывали…

Выпущенный из училища и имевший право, как отличник, выбрать себе полк, подпоручик Тухачевский предпочел лейб-гвардии Семеновский. С ним и ушел на Первую мировую младшим офицером 7-й роты 2-го батальона.

Воевал, надо отдать ему должное, храбро. Правда, как раз к его шестимесячному пребыванию на позициях Первой мировой относится некое, деликатно выразимся, недоразумение – одно из тех, что впоследствии будут копиться и копиться… После революции бравый семеновец Тухачевский многим рассказывал, что за эти полгода был удостоен шести боевых орденов. Вот только сохранившиеся в целости архивы Семеновского полка свидетельствуют только о двух – Анна четвертой степени, знаменитая «клюква», и Владимир четвертой степени с мечами.