Надежную поддержку взводу оказали минометчики. Спасаясь от огня, гитлеровцы отходили так поспешно, что оставили на поле боя коробки с пулеметными лентами, гранаты и тол, которым собирались подрывать наши оборонительные укрепления.

В семи районах Ленинграда, в том числе Василеостровском, Выборгском, Дзержинском, Фрунзенском, открылись детские столовые усиленного питания. В ближайшие дни будут открыты такие столовые и в остальных районах города. Для детей, нуждающихся в усиленном питании, выделены дополнительные фонды продовольствия.

Обстрел города продолжался всего лишь минуту. Пострадавших нет. Но вот разрыв одного из снарядов в деревне Пески (неподалеку от Пулкова) острой болью отозвался во многих сердцах. От этого снаряда погиб направлявшийся на передний край член Военного совета 42 й армии Б. О. Галстян – человек волевой, душевный и поистине бесстрашный, пользовавшийся большой любовью воинов.

Бениамин Оганесович Галстян

СТРОГО СЕКРЕТНОЕ И ЛИЧНОЕ ПОСЛАНИЕ ОТ ПРЕМЬЕР-МИНИСТРА г-на УИНСТОНА ЧЕРЧИЛЛЯ ПРЕМЬЕРУ СТАЛИНУ

Президент сообщает мне, что он предлагает нам втроем встретиться в январе где-нибудь в Северной Африке.

Это гораздо лучше, чем исландский проект, о котором мы говорили в Москве. Вы смогли бы прибыть в любой желаемый пункт через три дня, я – через два дня и Президент – приблизительно через такое же время, что и Вы. Я твердо надеюсь, что Вы согласитесь. Мы должны решить в самый ближайший момент вопрос о наилучшем способе нападения на Германию в Европе всеми возможными силами в 1943 году. Это могут лишь решить между собой главы правительств и государств совместно со своими высококвалифицированными авторитетами, которые будут у них под рукой. Только путем подобной встречи можно распределить все бремя войны в соответствии с возможностями и имеющимися силами.

Получено 4 декабря 1942 года.

Сталинграду

Мы засыпали с думой о тебе.

Мы на заре включали репродуктор,

чтобы услышать о твоей судьбе.

Тобою начиналось наше утро.

В заботах дня десятки раз подряд,

сжимая зубы, затаив дыханье,

твердили мы:

– Мужайся, Сталинград! –

Сквозь наше сердце шло твое страданье.

Сквозь нашу кровь струился горячо

поток твоих немыслимых пожаров.

Нам так хотелось стать к плечу плечом

и на себя принять хоть часть ударов!

…А мне все время вспоминалась ночь

в одном колхозе дальнем, небогатом,

ночь перед первой вспашкою, в тридцатом,

второю большевистскою весной.

Степенно, важно, радостно и строго

готовились колхозники к утру,

с мечтой о новой жизни,

новом строе,

с глубокой верой

в новый, общий труд.

Их новизна безмерная, тревожа,

еще страшила…

Но твердил народ:

– Нам Сталинградский тракторный поможет…

– Нам Сталинград коней своих пришлет.

Нет, не на стены зданий и заводов,

проклятый враг, заносишь руку ты:

ты покусился на любовь народа,

ты замахнулся на оплот мечты!

И встала, встала пахарей громада,

как воины они сюда пришли,

чтобы с рабочим классом Сталинграда

спасти любимца трудовой земли.

О том, что было страшным этим летом, –

еще расскажут: песня ждет певца.

У нас в осаде, за чертой кольца,

все озарялось сталинградским светом.

И, глядя на развалины твои

(о, эти снимки в «Правде» и в «Известьях»!),

мы забывали тяготы свои,

мы об одном молили: – Мести, мести!

И пробил час.