Конгрессмен Уилсон был в сущности не таким уж плохим человеком. Просто не нашлось женщины, которая бы заботилась о нем — а он нуждался в заботе.

— Ладно, к делу. Что ты знаешь об армянах?

Сотрудник ЦРУ напряг память. Большая часть его жизненного опыта происходила из отрочества, когда он сопровождал отца по самым грязным забегаловкам и распивочным центральной части США — отец был оптовым торговцем алкоголем. Но ничего про армян он так вспомнить и не сумел — из чего следовало, что армяне не пьют.

— Одна из наций СССР. С сильным лобби здесь. Вроде как воздерживаются от пьянства. В отличие от тебя.

Конгрессмен с ликующим взглядом положил на стол папку.

— Теперь прочти это.

Если верить отчетам — в СССР существовала целая подпольная сепаратистская и подрывная организация, основная на этнической общности. Эта организация ставит перед собой цели дестабилизировать обстановку на юге СССР, и как минимум — вернуть себе какие-то территории. А как максимум — отложиться от СССР и создать независимое государство Армения.

И причем активность этой организации — проявляется на стратегическом, южном направлении, на самой границе с Турцией и восточными странами. Как этнический грек, Авратакис люто ненавидел турков — но ради такого дела можно и потерпеть.

Проблема в том, что это все слишком хорошо, чтобы быть правдой. Авратакис знал, что КГБ любит всякие игры… на этом можно и шею сломать.

— Где ты это взял? — спросил Авратакис, тяжело отдыхиваясь от спиртного. Он не рассчитал немного — и джинн обжег пищевод.

— Один лоббист приходил. Он заинтересован… скажем так, в пополнении своей конюшни.

— Какой лоббист? Где он?

Конгрессмен показал вперед.

— А вон и он! Думаю, вам стоит познакомиться…

Пожилой, в отличном костюме господин немного поморщился, когда под носком его ботинка хрустнуло стекло.

— Извините, стакан разбился, мистер…

— Кардашьян. Роберт Кардашьян.

Авратакис встал, протянул руку. Изобразил самую любезную улыбку, на которую только был способен.

— Гас Авратакис. ЦРУ…

Лэнгли, штат Виргиния. 19 сентября 1988 года

Работа в ЦРУ построена так, что ты можешь десять лет сидеть бок о бок с человеком и не знать, чем он занимается и в каком отделе работает. Более того, не было никаких препятствий к тому, чтобы вообще ничего не делать, и можно было сидеть без дела несколько недель, прежде чем административный отдел перестанет платить жалование. Авратакис как то раз попадал в такую ситуацию, когда послал по матери заместителя директора ЦРУ, а когда пришел извиняться — вместо извинения послал его еще раз в том же направлении.

После предательства Олдриджа Эймса — работа усложнилась еще больше. Блокировали многие каналы информации, каким пользовались раньше в обход официальной процедуры, теперь чтобы получить сраную бумажку, нужно было получать подпись контрразведки. А если ты интересуешься чем-то, что выходит за рамки деятельности твоего отдела — жди утомительного многочасового допроса в контрразведке с детектором лжи. Авратакису было немного полегче — у него были налажены связи с младшим персоналом, и он был специальным помощником директора. То есть теоретически он мог выполнять любую работу, а какую именно — надо было спрашивать у директора. Учитывая то, что судья Уэбстер находился в предынфарктном состоянии, вряд ли кто-то бы решился спрашивать.

Через три дня поисков — Авратакис сидел за своим столом, смотрел на довольно скудные материалы, которые добавились к материалам собранным американской армянской общиной и думал — как они, черт возьми, все это пропустили? Как они, черт возьми, не заметили ТАКОЕ у себя под носом…

Армянская секретная армия освобождения Армении (арм.