Десантники опускались на землю, направляя свой полет шелковыми парусами. Оказавшись на земле, они складывали крылья в чехлы и направлялись к заранее приготовленным окопам. Затем на больших парашютах приземлились артиллерийские орудия. Они были установлены на подготовленных позициях. Когда казачьи сотни приблизились к предместьям, их внезапно встретила артиллерийская канонада. Я слышал треск винтовок и автоматов, гром гаубиц и больших орудий.

Пильняк сказал мне:

— Хотел бы я быть там, внизу, среди них. Лично я хотел лишь одного: быть как можно дальше от Екатеринослава.

— Возглавляет ли Стальной Царь свои атаки? — спросил я. Вероятно, я отчаянно надеялся, что этот человек падет жертвой собственного безумия.

— Говорят, — Пильняк скроил гримасу. — Но кто может знать наверняка? Я предполагаю, что он уже довольно старый человек.

— Бог ты мой, и как это грузинский священнослужитель мог стать атаманом казаков? Для меня это загадка, — сказал я. — А вам это не кажется довольно-таки странным?

— Он жил здесь довольно много лет. Казак не принадлежит к какой-либо определенной расе или национальности. Своих предводителей, как я вам уже рассказывал, они избирают. Атаман должен обладать мужеством, быть сильной личностью. Кроме того, я предполагаю, Джугашвили сумел чрезвычайно удачно воззвать к гордости этого народа. Центральное правительство унизило казаков, которые хорошо знают, что без их поддержки революция бы провалилась. Исток демократической революции 1905 года там, где зарождались все наши восстания. Здесь, на юге, в пограничных областях (то есть на Украине). Революция могла выродиться в обычный мятеж с погромами и массовыми убийствами, но царское правительство скверно обращалось с казаками, в войне с Японией царь терпел сплошные неудачи, так что казаки встали на сторону социалистов и внесли свой вклад в созвание действенного парламента, нашей Думы, которая и свергла с престола царя Николая. Именно казаки возвысили Керенского, сделали его президентом. Именно казаки заменили царские портреты образом Керенского.

— Вы и ваши святые иконы… — начал я, но Пильняка уже было не остановить.

— Разумеется, казаки чувствуют себя глубоко униженными Керенским. Они привели его к власти и требовали себе независимости в качестве награды. А он предал их, посягнул на их свободы. Когда он в октябре 1905 года стоял перед Думой и казачьими ордами, он говорил о «вечной вольности» казаков. Теперь же он совершает в точности ту же ошибку, что и царь Николай, — и платит за это сполна.

— Вы, как мне кажется, не слишком тверды в своей верности правительству, — упрекнул я его.

— Я верен нашим социалистическим идеалам. Керенский стар. Может быть, он уже плохо соображает, я не знаю.

Полный сожалений, я взглянул на поле битвы. Удивительно! Эти дикие всадники, живой анахронизм, могли оказывать такое большое влияние на течение современной истории! Если они действительно требовали лишь признания своих свобод и не стремились к политической власти как к таковой, то отнюдь не удивительно, что они чувствовали себя униженными тем, кого некогда поддержали. В истории немало подобных примеров.

— Джугашвили обещает возвратить им все их былые вольности, — горько сказал Пильняк, — но единственная свобода, которую он им пока что действительно дал, — это свобода умирать. В его сердце засел чугунной задницей необразованный и хитрый крестьянский поп. Из-за этих чернорясых проклятье лежит на России. Что-то в них, в крапивном семени, есть такое, чему русский народ не может противостоять.

— Надежда? — спросил я сухо.

— Когда-то — несомненно да. Но сегодня? Наша страна почти поголовно грамотна, а наше бесплатное здравоохранение простерло свою сеть на весь мир.