Фон Доденбург сглотнул комок в горле.

— Следуйте за мной, — хрипло пробормотал он, обращаясь к своим людям.

Бойцы послушно повернулись и пошли вслед за ним. Они с трудом пробирались через завалы, лежавшие на улицах Гамбурга. Их дыхание было тяжелым и прерывистым, точно им только что довелось пробежать огромную дистанцию. Позади них остались двое пожилых полицейских. Они так и стояли у стены, возле которой лежали расстрелянные английские летчики. А рослый полицейский все так же обвиняюще указывал пальцем в сторону фон Доденбурга, точно превратившись в статую — символ вечного осуждения.

Глава пятая

Приказ пришел из берлинской штаб-квартиры войск СС. Он гласил:

«Ввиду исключительной эффективности, с которой штурмовой батальон СС "Вотан" недавно осуществил свою доблестную миссию во время террористической атаки британских воздушных гангстеров на Свободный и Ганзейский город Гамбург, рейхсфюрер СС с удовольствием награждает личный состав батальона трехдневным отпуском. Приказ вступает в действие немедленно. Хайль Гитлер! Генрих Гиммлер».

Даже Стервятник не смел противиться приказу, исходившему от рейхсфюрера. Нехотя он позволил всему личному составу батальона уйти в трехдневный отпуск, подписав соответствующий приказ, который подготовил фон Доденбург.

Однако эта передышка не принесла особого удовольствия бойцам «Вотана», перед глазами которых все еще стояли ужасные картины разрушений и массовой гибели людей в разбомбленном Гамбурге. Пытаясь вытравить из памяти эти страшные картины, они не придумали ничего лучшего, кроме как поглощать в огромных количествах спиртное. Только алкоголь в чудовищных дозах помогал им хоть как-то отрешиться от страшных воспоминаний. И даже семнадцатилетние новобранцы, которые даже не успели попробовать пиво до призыва в армию, напивались в доску в местных кабачках, мешая пиво со шнапсом и заставляя стариков-завсегдатаев, сидевших со своей обычной ежевечерней кружкой пенного и играющих в скат, коситься на них со скрытым неодобрением.

Что касается Шульце, то он с трудом дождался, когда гауляйтер Шмеер наконец уедет из дома, взяв с собой свою дочь. Ввалившись на кухню, он застал там фрау Шмеер, внимательно следившую за тем, как Хейди жарит для Шульце шницель с картошкой, которые он так любил. Фрау Шмеер была на десять лет моложе своего мужа, но почти такая же толстая.

— Все будет готово очень скоро, мой герой, — проворковала фрау Шмеер, с любовью смотря на Шульце.

Хейди склонилась над плитой, делая вид, что не замечает присутствия обершарфюрера. Но гамбуржец, уже сильно опьяневший от шнапса, который заливал в себя весь день, не желал ни шницеля, ни жареной картошки. Все, чего ему действительно хотелось, —это забыться.

— Засунь свой шницель себе в зад! — заорал он, едва не упав. — А ну-ка, беги быстрее в подвал и принеси мне бутылку шнапса… нет, две бутылки!

И подтолкнул Хейди к подвалу. Она попыталась отскочить в сторону, но он схватил ее за блузку. Блузка порвалась, и ее огромные груди, уже ничем не сдерживаемые, выскочили наружу. Служанка взвизгнула и попыталась заслониться ладонями.

— Убери свои чертовы руки! — заревел обершарфюрер Шульце. — Я хочу видеть твои сиськи!

— Но, мой большой герой, — попыталась возразить фрау Шмеер, — ты не можешь…

— У тебя что, уши заложило? — завопил Шульце. — Поэтому ты не слышишь меня? Я сказал — лети в подвал и притащи мне выпивку. А я пойду наверх вместе с Хейди. Мне надо выпить, прежде чем я вгоню в нее свой член. Быстро тащи эту чертову бутылку, ясно тебе?

— Но Хейди — моя служанка. Ты не можешь…

— Тащи мне бутылку, я сказал!!! — Шульце замахнулся на нее огромным кулаком, и фрау Шмеер в страхе улизнула из кухни.