— А наша репутация?

— А разве после нападения на русских без объявления войны она у вас есть? Да и потом, кого она, в принципе, волнует?

Ну да, кого волнует репутация варваров, с горечью подумал адмирал, но отступать было уже поздно. Приходилось играть с теми картами, которые выпали, и ему оставалось только надеяться, что у русских не окажется своего джокера в рукаве.

Бухта Ллойда. Утро

Возвращение получилось не то чтобы триумфальным, а, скорее, муторным. Небольшой вроде бы шторм, в который попала эскадра Эссена, натворил больше, чем японские снаряды — качка доставила кораблям немало хлопот, разом выявилась куча мелких неполадок в машинном отделении «Рюрика», пострадали надстройки «Цесаревича», а миноносцы и вовсе непонятно как удержались на плаву — все же для противодействия таким волнам они рассчитаны не были. Особенно обидно военным морякам стало, когда выяснилось, что вчерашние «купцы», несмотря на достаточно скромное водоизмещение, выдерживают удары стихии даже немного лучше перегруженных броней военных кораблей.

Больше всех досталось Бахиреву. Мало того, что громоздкие боевые марсы раскачивались над головой, не представляя серьезной угрозы, но изрядно нервируя успевшего отвыкнуть от этого извращения офицера, так еще и с командой сработаться он не успел. К тому же, хотя экипаж броненосца и был достаточно опытным, но дисциплина оказалась отнюдь не на высоте. Все же к пришельцу настороженно относились офицеры, пускай он и смог их убедить и в своем происхождении, и в праве командовать, а у команды авторитета завоевать он пока что не успел. К тому же отстраненный от командования старший офицер «Цесаревича» попытался мутить воду — быть первым после Бога ему понравилось. Пришлось арестовать и посадить под замок в каюте, что добавило напряженности в и без того непростые отношения. Единственным, пожалуй, светлым пятном во всем этом оказался тот факт, что заваленные «французские» борта корабля смягчали удары волн и немного уменьшали качку — несмотря на меньшие размеры, сквозь шторм броненосец продирался гораздо увереннее «Рюрика».

И все же шторм прошли без особых потерь, никого даже за борт не смыло. А вот чуть позже, когда ветер снизился просто до свежего, и волны перестали перекатываться через мостики миноносцев, начались проблемы. На «Бесшумном» отказала вышедшая из строя еще в Желтом море, во время боя, машина. Ее, правда, отремонтировали в Циндао, благо миноносец был построен на немецких верфях, и должен был оказаться дойчам знаком, как собственный карман. Но, видать, немецкие мастера схалтурили, и сейчас приходилось идти на одной машине, на ходу пытаясь устранить неисправность. В результате и без того не самый быстроходный, выдающий несчастные двадцать семь узлов миноносец «захромал», и оставалось лишь надеяться, что гонок по пути на базу эскадре устраивать не потребуется.

Однако здесь поломка хотя бы не угрожала существованию корабля, а на «Морском коне» у всех на глазах вдруг вывалился и рухнул в море лист обшивки. Заклепки расшатало от стрельбы, шторм добавил — и вуаля! Хорошо еще, случилось это, когда волнение уже практически улеглось, а дыра оказалась на четверть метра выше уровня ватерлинии. Капитан Стюарт не растерялся, на пробоину наложили пластырь, но случившееся говорило о том, что по прибытии на базу вспомогательные крейсера необходимо как минимум обследовать, проверив состояние корпусов, и по возможности протянуть заклепки. Без этого корабли можно было считать лишь условно боеспособными, а силами одного «Херсона» устранять все проблемы придется до морковкиного заговения. Словом, радоваться было не с чего, и, заходя в бухту, и Бахирев, и Эссен пребывали в самом отвратительном настроении.