– Куда мы едем? – спросил Р. Дэниел.

– В Йист-таун – Дрожжевой город, – бросил Бейли. – Чтобы вытрясти правду из этого заговорщика Фрэнсиса Клусарра.

– Вы сумеете это сделать, Илайдж?

– А я и не собираюсь. Это сделаете вы, Дэниел. Причём весьма просто.

Машина прибавила скорость.

15. Арест заговорщика

Бейли почувствовал приближение Йист-тауна по специфическому запаху, который усиливался с каждой минутой. Он не был ему противен, как некоторым, Джесси, например. Пожалуй, он даже нравился ему. Стоило запаху сырых дрожжей донестись до него, как алхимия чувств отбрасывала его более чем на тридцать лет назад. Ему снова было десять, и он гостил у дяди Бориса, работавшего на дрожжевой ферме. У дяди Бориса дома всегда был небольшой запас дрожжевых сладостей: мелкое печенье, конфеты со сладкой текучей начинкой и другие, твёрдые, – фигурки собачек и кошек. Несмотря на свой возраст, он понимал, что у дяди Бориса они не для того, чтобы раздавать бесплатно, и всегда потихоньку уплетал сласти, повернувшись ко всем спиной.

От этого они казались ещё вкусней.

Бедный дядя Борис! Он погиб от несчастного случая. Мальчику так и не рассказали, как это случилось, и он горько плакал, ибо решил, что дядю арестовали за то, что он уносил дрожжи с фабрики. Он боялся, что его тоже арестуют и накажут. Много лет спустя он внимательно просмотрел полицейский архив и узнал правду. Дядя Борис попал под гусеницы транспортёра. Так буднично развеялся этот миф.

И всё же при малейшем запахе дрожжей он неизменно возникал у него в голове, пусть на самое короткое мгновение.

Йист-таун – Дрожжевой город… Официально в Нью-Йорке нет района с таким названием. Его не найдёшь ни в справочнике, ни на карте. То, что горожане зовут его Йист-тауном, в почтовом ведомстве числится как округи Нью-Арк, Нью-Брунсвик и Трентон. Большая часть этого огромного пространства, за исключением нескольких жилых секторов, занята многоэтажными дрожжевыми фермами, где растут и размножаются сотни разнообразных дрожжевых культур.

Здесь трудится пятая часть населения города. Столько же народу работает в смежных отраслях.

Горы древесины и сырой целлюлозы, которые поступают из дремучих лесов Аллеген и перерабатываются в громадных чанах с кислотой в глюкозу; тысячи тонн селитры и фосфатов, необходимых для процесса; бесчисленные контейнеры с органическими веществами из химических лабораторий – всё это нужно, чтобы получить только один продукт – дрожжи, как можно больше дрожжей. Без них шесть из восьми миллиардов землян через год страдали бы от голода.

Бейли похолодел от этой мысли. Такая возможность существовала и три дня назад, но подобная мысль так просто не пришла бы ему в голову.

Машина выскочила из туннеля на окраины Нью-Арка. Вид малонаселённых улиц, с обеих сторон сжатых слепыми блоками дрожжевых ферм, не радовали глаз.

– Который час, Дэниел? – спросил Бейли.

– Шестнадцать часов пять минут, – ответил Р. Дэниел.

– Если он в дневной смене, мы его застанем.

Бейли поставил машину в проёме одной из стен и выключил двигатель.

– Так это и есть «Нью-Йорк Йист», Илайдж? – спросил робот.

– Да. Часть её.

Они пошли по коридору между двумя рядами служебных помещений и оказались лицом к лицу с улыбающейся секретаршей.

– Кого вы хотели бы увидеть? – вежливо спросила она.

Бейли показал ей удостоверение.

– Полиция, – пояснил он. – У вас в «Нью-Йорк Йист» должен работать некий Фрэнсис Клусарр.

– Одну минутку.