— Полагаю Мутис сейчас сидит где-нибудь у дырочки и подсматривает.

— Нет. Стены здесь из цельного камня. В них невозможно проделать дырку.

— Это радует. Ну что ж, давай займемся тем, зачем ты пришла.

Глауен подвел ее к койке. Лило откинулась на спину.

— Мне кажется, что я боюсь.

— Тут нечего бояться. Просто расслабься.

Лило последовала совету Глауена и событие прошло без непредвиденных трудностей.

— Ну, и каково теперь твое мнение о дуальности?

Лило как можно сильнее прижалась к нему.

— Не знаю, как и объяснить. Мне в голову лезут неправильные мысли.

— Это какие?

— Я не хочу делить тебя с другими.

— Другими? А сколько этих других?

— Около двенадцати. Если сегодня ночью пройдет все хорошо, то Заа придет завтра.

— Она ожидает, что ты придешь к ней с докладом?

— Естественно. Она ждет в своем кабинете.

— И ты опять скажешь ей, что я эротический маньяк?

— Я никогда не говорила ей такого, — озадачено сказала лило.

— Ты не была расстроена и возмущена моими эротическими намеками и предложениями?

— Конечно нет! Я ничего о них не упоминала с самого начала.

— С чего же тогда Заа взяла, что я вел себя недостойно?

Лило задумалась.

— Может быть, она что-то неправильно поняла? А может быть она, ну…, — Лило выдохнула слово прямо Глауену в ухо, — ревновала.

— В таком случае она слишком уж раздула свои эмоции.

— Из необходимости. Я первая, потому что она хочет убедиться, что с тобой все в порядке.

— Она снова собирается закрыть меня в гробнице?

— Не думаю, пока… пока ты справляешься с заданием. А если не будешь справляться, то Мутис задушит тебя веревкой.

— В таком случае… может попробуем еще раз?

— Как хочешь.

Наконец Лило покинула комнату. Глауен выждал пять минут, потом подошел к двери и попробовал ее открыть. Дверь оказалась запертой.

Время пришло. Он оделся в свои одежды и лег на койку.

Прошел час. Глауен подошел и прижался ухом к двери. Он ничего не услышал и немедленно приступил к работе.

Койка была сделана из дерева, матрас поддерживала веревочная сетка. Глауен распутал веревки. Теперь крепкие боковые жерди были в его распоряжении. Глауен свободно восстановил койку, так, чтобы если кто-то заглянет в комнату, то не заметит никаких изменений. По очереди он относил запасные простыни в ванну, рвал их на полосы, и в конце концов связал из них веревку.

Он опять прислушался у двери. Тишина.

С жердью от койки и с веревкой юноша залез на стол и открыл обе створки окна. Он внимательно осмотрел центральную стойку, затем привязал конец жерди к нижнему краю, сделав при этом множество петель и узлов, так чтобы жердь действовала, как рычаг. Глауен спустил конец жерди в комнату и попробовал повернуть. Как он и ожидал веревки напряглись. Он поправил веревки и снова повернул шест. С треском и громким щелчком стойка сломалась.

Глауен облегченно вздохнул. Он принялся раскачивать стойку взад и вперед, пока та не вылетела окончательно.

В судорожно спешке Глауен привязал веревку, сделанную из простыней к жерди от кровати, но теперь использовал ее как перекладину упирающуюся поперек окна. Он выбросил веревку наружу, вылез в темноту и заскользил вниз.

Его ноги коснулись каменистого склона.

— Прощай Семинария, — сказал он задыхаясь от возбуждения, — Прощай, прощай, прощай!

Глауен развернулся и опьяненный свободой начал спускаться с холма.