И тут Алешкин увидел Мей.

Она бежала прямо по гряде, навстречу танкетке, прыгая со скалы на скалу, хорошо рассчитывая прыжки, — все же она была спортсменкой там, на Земле. Фонтанчики вспыхивали то справа, то слева, то далеко за ней, то совсем рядом. Мей бежала не сворачивая, она знала, что летящий метеорит не виден и увернуться от него невозможно, как от пули. Только случай решал все — попадет или не попадет…

Ей осталось совсем немного, всего три-четыре прыжка.

И тут она упала.

Алешкину показалось, что она запнулась. А она лежала, перевесившись через гребень скалы, и руки ее неловко раскинулись в стороны. Разбиться при падении она не могла, скафандр надежно защитил бы ее от ушибов. Вот только от удара метеорита он защитить ее не смог.

— Мей… — прошептал Алешкин.

Метеоритик ударил по колпаку танкетки, по стеклолиту лобового стекла потекла струйка беловатого дыма.

Из танкетки было два выхода, два люка — один вверху, другой сбоку, под колпаком. Алешкин не стал открывать верхний люк — случайный метеорит мог угодить в пульт управления. Он открыл боковой, выбрался через него и выкатился на боку из-под защитного колпака танкетки.

Метеориты продолжали падать, но он уже не думал о них. Он сделал первый длинный прыжок, второй… не рассчитав, пролетел над лежавшей Мей и вернулся. Подхватил ее на руки — здесь вместе со скафандром она весила не более двадцати килограммов — ив два прыжка оказался возле танкетки.

Когда он осторожно проталкивал Мей в люк, камень рядом вспыхнул цветком. Алешкин заметил белую искорку пламени от удара, и пыльное облачко хлестнуло по забралу скафандра.

Он положил Мей на заднее сиденье. Голова ее бессильно перекатывалась внутри шлема, глаза были плотно закрыты. Алешкин не стал искать место удара — метеоритик, вероятно, был маленький, вязкий пластик скафандра тут же затянул пробитое отверстие, предохраняя от потери кислорода. Бесполезно было снимать и скафандр, это может занять много времени.

Он волчком развернул танкетку и погнал ее к станции.

Управляя рычагами, он то и дело оборачивался к Мей. Лицо ее бледнело все более и более, и он прибавлял обороты мотора. Танкетка на полном ходу перелетала через скалы, как лягушка, шлепалась на каменистые россыпи, и камни веером разлетались в стороны. На крутом откосе ее занесло, несколько метров она скользила боком, Алешкин резко нажал на педаль, и танкетка выровнялась.

Вот-вот над каменистой грядой должен был показаться купол, станции, пять минут хода, и они будут в безопасности, и Мей попадет в умелые руки врача. Только бы подняться из кратера на гребень…

Метеорит на этот раз оказался побольше — с детский кулачок. Но скорость его была огромной, стеклолитовый купол не выдержал удара, Алешкин почувствовал, как дрогнула танкетка, увидел вспышку пламени из мотора, услыхал в шлемофоне громовой удар… и больше уже ничего не видел и не слышал…

* * *

А когда открыл глаза, то увидел над собой лицо врача Моро, а выше, над головой, надежный купол станции.

— Вот и отлично! — сказал Моро. — Небольшой шок, ничего серьезного.

Он положил пустой шприц в ванночку. Алешкин поморгал глазами, припоминая. Поднялся на локте.

— Мей?..

— Я здесь, Альешкин…

Она лежала, укрытая простыней. Скафандр валялся на полу. На обнаженном ее плече розовела наклейка бакопластыря. Голос ее звучал слабо, но она улыбнулась Алешкину.

— У нее немного хуже, — сказал Моро. — Метеорит пробил плечо. Навылет. Полсантиметра от сонной артерии. Еще бы чуть-чуть… Но, как говорите вы, русские, «чуть-чуть не считается!».