«На горе Шэу — Змеи-шаманки стоит человек, держащий в руке кубок (?). Он обращен лицом к востоку. Эта гора еще Зовется Гуйшань — Черепашья. Си-ванму сидит, опираясь на столик для жертвоприношений, в волосах у нее украшение шэн. К югу от нее три синие птицы, что приносят ей пищу. К северу от Куньлуньсюй есть человек по имени Тайханбо, он держит в руках копье...» («Хайнэй бэй цзин»).

«За Восточным морем — великая пропасть. Это страна Шаохао. От Шаохао здесь родился Чжуаньсюй. Он выбросил его цитру и гусли. Есть гора Ганьшань — Сладкая гора. Из нее течет река Ганьшуй — Сладкая река и берет начало источник Ганьюань — Сладкий источник. К юго-востоку от большой пустыни стоит гора Даянь, откуда выходят солнце и луна... («Дахуан дун цзин»).

Действительно, этот текст соответствует рисункам, абзацы самостоятельны и совершенно не связаны между собой. В самом последнем разделе, «Хайнэй цзине» («Книга земель внутри морей»), мы обнаруживаем, что области, рассматриваемые в ней, обозначены произвольно, без какой-либо последовательности: с востока на запад, с запада на восток, на юг, на север. В тексте много непонятного, недосказанного: например, в «Хайвай нань цзине» («Книга южных морей за морями») говорится: «Государство трех племен мяо находилось на восток от реки Чишуй — Красной реки, люди там ходят гуськом (?)». По такому описанию трудно представить, что за этим кроется.

В разделе «Дахуан дун цзин» («Книга Великих пустынь Востока») сказано: «Была разноцветная птица, напоминающая деревню (?) и бросающая песок. Только с Дицзюнем она вела дружбу». Это выражение также трудно объяснить. В разделе «Дахуан нань цзин» («Книга Великих пустынь Юга) сказано: «Был дух, который назывался Иньиньху... Жил на далеком юге, выпускал и загонял обратно ветер»; или еще: «Был человек по имени Шии... жил на северо-западе, наблюдал за (изменениями) величины солнца и луны».

Аналогичных примеров можно привести немало. Когда такой текст пояснял рисунки, такие неясности не имели значения, достаточно было взглянуть на изображения и все становилось ясным, однако, после того как древние изображения были утрачены и до нас дошел лишь пояснительный текст, неизбежно приходится бродить в потемках.

Многочисленные народности, населявшие территорию древнего Китая, находились в тесном соприкосновении друг с другом, мифы этих народностей постепенно контаминировались между собой. Древние мифы записывались в Китае в течение весьма продолжительного времени начиная с эпохи Восточного Чжоу до периодов Вэй, Цзинь и Шести династий (VIII в. до н. э. — VI в. н. э.), что составляет более тысячи лет. Нечего и говорить, что время, равно как и те, кто записывал мифы, наложили на них свой отпечаток. Поэтому исследовать и реконструировать по отдельным осколкам мифы и воссоздавать их первоначальный облик, несомненно, весьма трудно. Это хорошо видно на примере эволюции мифа о Си-ванму: она, судя по описаниям в «Книге гор и морей», первоначально была жестоким духом «с хвостом барса, зубами тигра и всклокоченными волосами», насылавшим болезни и ведавшим наказаниями. Три синие птицы приносили ей пищу. В «Жизнеописании государя Му» рассказывается о том, как чжоуский Му-ван, восседая на колеснице, запряженной восемью прекраснейшими скакунами, отправился на гору Яньшань повидать Си-ванму и там с ней сочинял стихи и пел песни.

По-видимому, Си-ванму в то время была царицей в человеческом облике. В более позднем трактате «Хуайнань цзы» говорится: «Стрелок И попросил у Си-ванму лекарство бессмертия», и она вдруг превратилась из злого духа в доброго.