Мантелл пригубил и удовлетворенно кивнул:

– Подходяще. Наверное, с Муриака?

– Синтетическое – здесь все синтетическое. Зачем нам закупать какие-то напитки, когда мои химики могут запросто создать любую жидкость вроде этой. – Зурдан развалился на кушетке и внимательно посмотрел на Мантелла. – Доктор Хармон выяснил, что вы когда-то работали техником-вооруженцем. Для нас вы очень ценная фигура на Стархевене, Мантелл, – значительно добавил он.

Зурдан больше не произносил церемонное «мистер». «Видно, так называют здесь только новичков, которых еще не квалифицировали», – решил Мантелл.

– Ценной фигурой? – переспросил Джонни. – Почему?

– Стархевен живет только силой своего оружия. Ослабь мы хоть чуть-чуть поле своих защитных экранов, и из всех секторов Галактики на нас разом обрушится армада Космического патруля. Я поставил миллиарды заслонов перед Стархевеном, Мантелл. Это первая совершенно неприступная крепость в мировой истории. Но, как бы то ни было, без техников, устанавливающих орудия и экраны, нам не обойтись.

Мантелл ощутил легкую дрожь в руках.

– С тех пор, как я занимался защитными экранами, прошло много времени, – сказал он Зурдану. – За семь лет я уже все забыл.

– Ничего, вспомнишь, – просто ответил Зурдан. – Я знаком с данными психопробы. Семь лет бродяжничества и нищеты после потери работы. Потом ты убил человека, похитил корабль КП и прибыл сюда.

– Я не убивал его.

Зурдан лишь пожал плечами.

– Проба показала, что ты убил его, – возразил он с вежливой улыбкой.

– Проба не лжет. Она просто рассказывает, что случилось и как. Тебя подводит память, Мантелл.

Ошеломленный Мантелл сидел молча, крепко сжимая в руке бокал. Он отлично помнил все подробности того конфликта в приморском баре: толстый пьяный курортник, уверявший, что Мантелл похитил у его жены драгоценную брошку, вялая ладонь коротышки, ударившая его по щеке… и проломленный череп обидчика, поскользнувшегося прежде, чем Мантелл собрался ему ответить.

– Даю вам честное слово, я этого не делал, – спокойно ответил Мантелл.

Зурдан вновь пожал плечами.

– С психопробой не поспоришь. Но здесь это не имеет значения. Мы не преследуем преступников постфактум, – Зурдан поднялся и подошел к трехмерной картине, которая вращалась на одной из стен, меняя очертания красных и ярко-зеленых пятен различных оттенков, как в калейдоскопе.

Он стоял спиной к Мантеллу, сцепив сильные руки: огромный человек, выполнивший огромную работу, – сотворил уникальную планету.

– У нас здесь нет законов, – сказал Зурдан спустя некоторое время. – Нет и анархии. Вломись в чужой дом, укради деньги, и хозяин будет вправе догнать тебя и заставить вернуть их обратно. Если от тебя будет чересчур много хлопот, мы тебя прикончим. И никаких выдумок. Ни выжигания мозга, ни тюремного заключения. – Он обернулся. – Ты мог бы успешно работать над клингсановыми защитными экранами, если не будешь корить себя за прошлое, не ударишься в запой и не завалишь дело. Тогда придется предъявить ордер и выбросить тебя отсюда к чертовой матери.

Мантелл взял еще один бокал и обратился к Зурдану:

– Не говорите только, что мне теперь придется по четвергам посещать исправительную школу!

Зурдан повернулся, темные глаза его гневно сверкнули.

– Не мели чушь! Здесь никого не исправляют. Пей, сколько влезет, лги, изворачивайся, рискуй – нас это не касается. Мы не святоши. Толковый оператор – нужный человек на Стархевене, равноправный и уважаемый гражданин.