Папа читал документ широко открытыми глазами. Борджиа, этот позор католической церкви, купил услуги этого азиатского наёмника навеки; получив плату, Дом синанджу отказывается от всякой помощи врагам папства.

— Нет, — сказал его святейшество. — Мы не подтверждаем этого. Вы полностью свободны от всяческих обязательств.

— Святой отец, мы придерживаемся некоторых христианских обычаев из уважения к вашей святости, — сказал Чиун. — Например, брак. Мы, Мастера, не верим в развод. Мы считаем, что брак заключается на всю жизнь и не может быть расторгнут. Ремо, мой сын, хотя и был воспитан в католической вере, кажется, не понимает этого.

Папа посмотрел на второго незнакомца, который молча стоял у стены. Папа подумал, что эти двое в самом деле спасли его. Он спросил у белого, что тот думает о выполнении брачных обетов.

— Это вполне существенно, — ответил Ремо.

Он не стал кланяться и целовать перстень и больше думал о том, что скажет в ответ на цветистый вздор Гарольда В. Смита.

— Вы знаете, что у каждого человека есть обязанности перед собственной законной супругой?

— Я знаю. Но я не собирался жениться на ней. Я сделал это потому, что иначе мой отец, Чиун, отказывался помочь мне справиться с этим маньяком Арисоном.

— Вы хотите сказать, что вступили в этот союз против воли, сын мой?

— Да, святой отец, — ответил Ремо.

— И обычаи синанджу считают этот брак таким же законным, как если бы он был освящён святой римской католической церковью?

— Да, святой отец, — сказал Ремо.

— Тогда этот брак не имеет силы. Брак действителен только тогда, когда обе стороны добровольно приходят к нему и выполняют свои брачные обязательства.

— Боюсь, что я не выполню их, — сказал Ремо.

— Тогда ваш брак не имеет силы по двум причинам.

Ремо даже подскочил от радости и, опустившись на колени, со всей возможной почтительностью поцеловал папский перстень, несмотря на то, что давно уже не верил. Теперь он был свободен от Прекрасной Пу. Брак не имел силы.

— Я свободен, Маленький Отец, разве это не прекрасно? — спросил Ремо.

Чиун, снова поцеловав перстень, пробормотал по— корейски что-то о вероломстве Рима.

Арисон всё ещё находился в комнате с гобеленами, дожидаясь Ремо и Чиуна.

— Я слышал, что вы спасли вашего клиента, Чиун, — сказал Арисон.

— Я пришёл сюда, чтобы убить вас, Арисон, — сказал Чиун, скрещивая руки и делая шаг вперёд.

— Уверен, Чиун. Но что такое смерть? — спросил Арисон, садясь на стул и равнодушно наблюдая, как умирает последний турок.

— Мы покинем Западную Европу, если вы собираетесь отправиться в Азию, — сказал Чиун.

— Я не собираюсь пропустить Китай или Японию. Я собираюсь получить в этих местах огромное удовольствие, — сказал Арисон,

— Япония сейчас ничего не стоит. Что вам нужно в Японии?

— Это только в последние пятнадцать лет. Вы думаете, что они могли изменить тоталитаризму в последние пятнадцать лет?

— Я не позволю вам отправиться в Японию, Разве здесь мало хороших мест? — спросил Чиун. — Америка. Сейчас это самая подходящая для вас страна. Южная Америка. Вся Европа и Средний Восток. Хотите вы умереть или нет?

— Вам нечего мне предложить и нечем торговаться. Вы не можете дать мне того, что мне нужно или чего я заслуживаю. Вы можете предложить мне маленькую дань и здесь, а ваш парень Ремо — это только отвлекающий манёвр. Я жду тебя в Японии.

— И Индокитай.