– Вот и я не понимаю! – снова вытерев глаза, сказала Антонина Андроновна. – Уж и понять отчаялась. А вот теперь, видите, собрался… третьего дня говорит… Тамара, ты что стоишь? Иди отсюда сейчас же!

Тамара вышла. Но, прикрыв дверь, остановилась: ей очень хотелось узнать, что же такое страшное сказал третьего дня её «отсталый» отец.

– Я спокойно просто повторить не могу! – продолжала мать, задыхаясь от волнения. – Он вдруг заявляет: «Как жаль, говорит, что я не могу поехать в эмтээс…»

– Ай-яй-яй! – всплеснула руками Лидия Константиновна. – Да что же ему там делать? Ну, чудак, чудак…

– И – вы слышите? – что «сейчас все сознательные люди едут в эмтээс»! Я просто похолодела. Что ещё в голову взбредёт человеку? Ну я, конечно, на другой же день – к директору… Я заявила, что Николая Сергеича ни в коем случае нельзя отпускать в колхоз.

– А директор?

– Ну, директор усмехнулся – не могу сказать, чтобы приятно… Но это абсолютно неважно. Говорит: «Не пошлём, потому что Николай Сергеевич заводу тоже нужен». Ну, я на всякий случай заявила: «Имейте в виду: вы разрушите советскую семью, потому что я, имейте в виду, в колхоз с ним не поеду!» Я там так воевала, прямо в пот их всех вогнала! Приходится воевать иногда.

– Э! Не стыдно подслушивать? – вдруг сказала Ирина, входя в столовую: она вошла накрывать стол к обеду. Тамара надменно посмотрела на неё:

– Уж ты-то меня не учи, пожалуйста!

– А чего ж не поучить, если плохо делаешь?

– А то и не учи, что не твоё дело. Иди в свою кухню.

– Я вот и в кухне сижу, стряпаю для вас да стираю, а на паре, однако, домой не езжу.

– Я на тебя маме пожалуюсь!

– Жалуйся. Подслушивай. Это как раз всё по-пионерски! Зачем ты галстук-то носишь?

Ирина пренебрежительно улыбнулась и ушла в кухню. Тамара в мрачном настроении снова уселась делать задачу. Но и на почтовой бумаге задача не получалась. В голову лезли какие-то посторонние мысли. Вспоминался подслушанный разговор о желании отца уехать в МТС. И тут же ей представлялось, как он собирает свой чемодан, а мама бранится и плачет.

Из коридора донёсся разговор: мать провожала Лидию Константиновну.

– Может, останетесь пообедать? – говорила мать. – Оставайтесь! Мы всегда обедаем вдвоём с Тамарой…

– А Николай Сергеевич?

– А я, право, не знаю, когда и где он обедает. Он никогда не приходит вовремя. Оставайтесь, душечка!

Но Лидия Константиновна спешила – ей надо скорее домой. Муж придёт обедать, надо, чтобы всё было готово, он ждать не любит, да и некогда ему ждать.

– А наш никогда домой не спешит! – вздохнула Антонина Андроновна. – Нашему в столовой обед вкуснее…

Антонина Андроновна села за стол и, думая да раздумывая всё о том же: почему же это Николай Сергеич всё дальше и дальше уходит от неё? – молча ждала, пока Ирина подаст обед.

В прихожей неожиданно прозвенел звонок. Антонина Андроновна встрепенулась: неужели он, Николай Сергеич, лёгок на помине, сегодня вспомнил, что иногда и дома пообедать можно?

Но послышался чей-то чужой женский голос.

Спрашивали Антонину Андроновну. Голос показался Тамаре знакомым. Она выскочила из-за стола и выбежала в прихожую. Там стояла Елена Петровна.

– Здравствуйте… – растерянно сказала Тамара, забыв, что, они с Еленой Петровной не так давно расстались.

– Кто там? – громко спросила из столовой мать.