Когда приходил вечер, барабанщик надевал свой самый новый костюм, чистил ботинки и шёл на работу — стучать в барабан. Он любил свою работу и умел барабанить весело, если оркестр играл про победу или про радость. Он умел барабанить грустно, если музыка рассказывала о печальном. Только тем, кто ничего не понимает в барабанном деле, кажется, что все барабаны у всех барабанщиков звучат одинаково. На самом деле всё зависит от человека.

Однажды старый барабанщик пришёл в Дом культуры, где выступал оркестр. У барабанщика в этот день болела голова. То ли он не выспался, толи объелся мороженым, но только старый барабанщик чувствовал себя очень уж старым и усталым, и ему всё время хотелось прилечь. А надо было барабанить, да к тому же не как попало, а точно по нотам — секунда в секунду. Это и есть самое трудное в работе всех на свете барабанщиков. А если бы можно было стучать в барабан как вздумается, то многие люди пошли бы в барабанщики — стучи себе и стучи. Но в том-то и дело, что так нельзя. Если начать лупить по барабану как вздумается, дирижёр, самый главный и самый строгий человек в оркестре, очень сердится.

Старый барабанщик всегда барабанил именно тогда, когда надо, а когда не надо, не барабанил. За это его все в оркестре и любили.

Но в этот день у старого барабанщика болела голова. И когда скрипки тихо заиграли грустную мелодию, а остальные инструменты молчали и ждали своей очереди, барабанщик сам не заметил, как опустил голову на барабан и задремал. Ему приснился сон: мороженое в большом вафельном стакане. Стакан был величиной с собачью будку, а палочка как лопата, которой дворники сгребают снег с тротуаров. Это был прекрасный сон. Когда человеку снится такой сон, ему не хочется просыпаться как можно дольше. Но барабанщик проснулся скоро — он ведь был на работе. И когда он проснулся, и открыл глаза, и увидел зал, полный людей, которые, как ему показалось, смотрели прямо на него, он со всего размаха бабахнул по барабану, заглушая виолончели, скрипки и даже зычный контрабас. Публика, у которой был хороший музыкальный слух — а люди с плохим музыкальным слухом не ходят на концерты, — публика заметила ошибку барабанщика и стала смеяться. Барабанщику даже показалось, что люди подталкивают друг друга локтями. Потому что те, кто заметил, не хотели, чтобы другие подумали, что они не заметили. А те, кто не заметил, увидели, что другие смеются и стали смеяться тоже. И все в зале, вместо того чтобы слушать с серьёзными лицами серьёзную музыку, весело смеялись. Оркестр сбился, и все звуки поползли в разные стороны, вместо стройной музыки получился обыкновенный шум, дирижёр побледнел от досады. И во всём был виноват старый барабанщик. Один мальчишка из четвёртого ряда даже крикнул:

— Старый барабанщик крепко спал!

Строгий дирижёр, самый главный человек в оркестре, который стоит на возвышении спиной к залу и размахивает палочкой, показал барабанщику кулак. Это, конечно, не значило, что он будет бить старого барабанщика. Это значило, что он к барабанщику плохо относится. Кулак был большой, как утюг, и волосатый. Барабанщик обиделся и отвернулся, чтобы не смотреть на этот неприятный кулак. Он подумал: «Я не просто старый барабанщик, а очень старый. Пора мне уходить на пенсию». И он ушёл.

Больше барабанщик не выступал в оркестре, и ему было грустно. Это только кажется, что отдыхать и ничего не делать очень весело. На самом деле это не так уж весело. Барабанщик стал печальным, похудел и даже в те дни, когда почтальон приносил ему пенсию, не покупал мороженого. Потому что, когда плохое настроение, мороженое кажется слишком холодным.

На бульвар с другими пенсионерами старый барабанщик не ходил: в шашки играть он не умел, а в домино не любил. Он бродил по тихим улицам, где мало народу, где люди не так спешат, а машины ездят редко, и грустил.