— Приветствуем тебя, о мудрый Хоши! — Продолжала девочка, не прерывая танца. — Не гневайся на нас и прими наши скромные дары.

Скромные дары, по-видимому состояли из этого вот бочонка, от которого разливался сладко-горьковатый аромат мёда лесных пчёл и той шкуры снежного барса, которую держал в руках парень. (Неужели сам добыл?)

— Я слышу тебя, дочь Серебряной Ласки и принимаю дары. — Ответил Хоши и помимо воли улыбнулся — девочка ему нравилась. — А теперь говорите с чем пришли?

— Мама заболела! — Просто сказал мальчик и по-детски шмыгнул носом.

Правильно, охотник должен прямо и кратко высказывать свои мысли и ни перед кем не лебезить, даже перед шаманом. А хлюпающий нос… Это пройдёт, когда он станет совсем взрослым и познает первую женщину. Ещё два — три года. Что ж, у Серебряной Ласки хорошие дети, иного он от неё и не ждал.

Между тем, девочка остановилась и в глазах у неё блеснули слёзы. Так, а вот это лишнее! Хоши совершенно не улыбалось успокаивать плачущих детей, а потому он пошире откинул полог и приказал:

— Залезайте внутрь!

Дети послушались. Внутри его жилища было темно, как впрочем, и в любом другом жилье, где не было окон. А их не было в таком жилище, как у Хоши, вырытом в склоне холма, укреплённом изнутри плотно подогнанными жердями и увешанном шкурами. Хоши хватало света от очага, но сейчас огонь был накрыт крышкой и только сквозь дырочки в ней пробивались неяркие отсветы от тлеющих углей. Не хотелось ему разжигать очаг заново — он предполагал, что сейчас придётся уходить, а потому достал одну из своих диковин — светящийся камень, и повесил его на один из многочисленных крючков усеивающих потолок.

Камень, похожий на маленькую луну, светился ровным холодным, голубовато-белым светом. Он никогда не тускнел и никогда не мигал, как огонь. И впрямь — луна! Вот только происходил он не от луны, а от земли, но ведь и луна изначально происходит от земли, хоть об этом мало кто знает.

Лица детей, заворожено уставившихся на маленькое чудо, казались лицами призраков, как их представляют себе люди, но Хоши знал, что в действительности призраки выглядят совсем по-иному. Однако, его посетители слишком засмотрелись на источник света и на многочисленные черепа и целые скелетики небольших животных подвешенных к потолку. Хоши кашлянул, чтобы привлечь их внимание.

Мальчишка очнулся первым и пихнул локтём девочку в бок. Хоши подумал, что она снова начнёт петь, но она вдруг заговорила быстро, сбиваясь, плачущим, срывающимся голосом:

— Мама лежит второй день и ничего не ест! Она уже полвесны ходит грустная, а недавно стала… часто приседать. Походит немного и присядет. Походит и присядет! И не пьёт уже ничего, а всё равно приседает и приседает! Я как-то посмотрела там, где она приседала, а там кровь!

Хоши нахмурился. Человеческая кровь должна быть затворена внутри, а не выходить через естественные дыры. Правда, женщины раз в месяц отдают немного крови земле, но это дань Великой Прародительнице, дающей взамен плодородие. Крови при этом должно быть ровно столько, сколько отпущено от начала времён, ни больше, ни меньше, а иначе женщина заболеет. Но если кровь начинает течь, когда ей нужно присесть, то она уже больна.

— Кто сейчас мужчина Серебряной Ласки? — Спросил Хоши.

— У мамы нет мужчины. — Ответила девочка без смущения, а парень зачем-то надул щёки.

— Совсем?

— Совсем.

— И… давно?

Девочка начала что-то прикидывать в уме, загибая пальцы. Хоши обречённо вздохнул. Он понял — она считала не дни и месяцы, она считала годы! А сразу не ответила потому, что была слишком мала, когда её мать, Серебряная Ласка, почему-то осталась без мужчины.