Двое автоматчиков упали, я уронил обрез на пол и выхватил палаш. Но мечник сумел воспользоваться теперь уже моей секундной задержкой. Я сумел отклониться, но кончик меча все равно располосовал мне щеку и полоснул по кромке волос, поддев скальп. Кровь хлестала, затекая в глаза и марая волосы, но я всё же сумел сделать скользящий шаг в сторону, и палаш вошел в незащищенный бок убийцы. Повернуть клинок в ране, и выдернуть. Так, теперь поднять обрез, перезарядить, палаш за пояс. Послюнявив палец, кое-как прилепил кусок содранного скальпа, шипя от боли. Ничего, главное, чтобы немного продержался, а потом затромбуется. Лечиться полноценно будем потом. Сейчас нужно от этой падали избавить мой дом.

Мать стояла, прижавшись к стене. На её щеке расплывался огромный синяк, руки были в крови. На полу валялся окровавленный нож для колки льда. Перед ней стоял Егор и сдерживал натиск двоих убийц своей шпагой, спрятанной в трость. Двое нападающих лежали мертвые неподалёку. Громов справлялся, но силы были явно неравны.

Я поднял обрез и выстрелил, а вот на втором выстреле произошла осечка. Выругавшись, я выхватил палаш, и швырнул его в бросившегося на меня убийцу. Клинок вошел ему в горло, и вышел со стороны спины. Схватившись за лезвие, он попытался выдернуть мешающую ему сделать вздох сталь, но только завалился ничком на пол.

— Костя! — мать попыталась рвануть ко мне, но её удержал за талию тяжело дышащий Егор. Спасибо, приятель, сочтёмся.

— Мяу-у-у-у! — Паразит взвыл неподалёку. Я пошарил рукой в сумке и ругнулся, остался всего один патрон.

Я кивнул Егору и выскочил из комнаты, уже в коридоре вспомнив, что так и не вытащил из трупа свой палаш. Вой кота повторился. И я припустил на помощь.

Дед держал в одной руке кинжал, рядом валялся разряженный пистолет, выстрелом из которого он убил одного из нападающих. Деду почти удалось добраться до лестницы, ведущей в холл. На него наседал один из нападающих, в то время как второй деловито поджигал висящие на лестнице картины. Паразит помогал деду, нападая на его противника и отскакивая в сторону, не давая приблизиться ни к себе, ни к Керну, которого он защищал.

Я быстро сунул обрез в сумку, стянул с шеи галстук и захватил этой удавкой шею поджигателя. Освободиться из правильно накинутой удавки невозможно. Вот и этот урод не смог. Он не смог издать ни одного звука, а просто опустился на пол, когда перестал дёргаться, и я позволил уже бездыханному телу упасть. На стене в это время начало загораться пламя.

Я отпустил его, выхватил обрез и сделал шаг к деду. Тут убийце удалось выбить из руки деда кинжал и полоснуть по плечу. Дед зашипел и оступился. Паразит с диким воплем кинулся на нападающего, но тот сумел подловить его в полете и кончик кинжала полоснул кота по лапе. Паразит упал на пол и заскулил, а у меня в глазах потемнело, я сделал ещё один шаг, поднимая обрез. Судя по звукам, раздававшимся вокруг, эта тварь была последней.

— Какие же вы Керны всё-таки уроды, — я замер, услышав голос. В это время Великий князь Павел схватил деда за светлые волосы и запрокинул его голову, приставив к горлу кинжал. — Вот что вам стоило забыть про эти проклятые телепорты? Нет, всюду шныряли, вынюхивали. Как будто мне этой крысы Подорова мало. Он как та акула всё ближе и ближе подбирался, круги нарезал, сволочь. А потом этот ублюдок, твой внучок, сдал Снежиных Ушаковым. Ещё и эту зарвавшуюся скотину допросить сумел. А ведь я предупреждал этих скотов, чтобы были аккуратнее. Твари! Вокруг меня одни твари! — он повернулся, встав боком, и в его глазах в свете разгорающегося у меня за спиной пожара блеснуло безумие.