«Казимир Малевич» — значилось в заглавии.

— Вот, — сказал Сеня и, раскрыв книгу, прочитал: «Художник играл видную роль в наиболее важных творческих тенденциях двадцатого столетия, и то, какое значение он придавал «живописному элементу как таковому», по-прежнему вдохновляет современных художников всего мира».

— А ты: «Начертил… некачественно закрашено!» — передразнил он Катю.

— Ты… Ты скопировал картины из книги? — догадалась Вера.

— Ну да. Разве не похоже?

Она положила оба рисунка рядом. «Супрематическая живопись», год: 1916, размер картины: 70×80 см, материал: холст, масло. Музей: Стеделик музеум (Городской музей), Амстердам.

— Похоже, Сеня, даже очень похоже! Даже вот здесь, — Вера показала на синий квадрат в центре картины. В книге он тоже был окрашен неравномерно. — Только, понимаешь, скопировать знаменитого художника — еще не значит самому стать знаменитым. Он стал знаменитым, потому что смог по-своему увидеть этот мир. Но ведь ты — не он, ты совсем другой, живешь в другое время. Ты бы захотел слушать две одинаковые песни? Читать две одинаковые книги? Так и здесь: нам с Катей интересно смотреть, как ты видишь этот мир, а не как ты видишь мир Казимира Малевича своими глазами.

— Правда, интересно? — от счастья узкие глаза превратились в щелки с торчащими щеточками ресниц.

Вера кивнула.

— А почему ты выбрал именно этого художника?

— Мне понравилось, — после долгих раздумий ответил Сеня.

— А ну, дай сюда, — Катя подтянула к себе альбом и стала перелистывать глянцевые страницы. — Наверное, потому что легко! А вот, смотри — чего ты это не срисовал? Такое и я могу!

На листе был абсолютно черный квадрат.

Сеня опустил голову.

— Я его боюсь, — сказал он еле слышно, захлопнул книгу и стал сгребать рисунки в папку.

— Сеня, а ты можешь оставить мне книгу и этот рисунок? — спросила Вера.

— Тебе тоже нравится? — мальчик заулыбался.

— Мне хочется самой посмотреть, а книгу я тебе завтра занесу, хорошо?

Сеня ушел, Катя легла спать, а Вера все сидела и смотрела на картину со странным названием «Супрематическая живопись». Она не могла понять причины, по которой композиция так притягивала ее внимание. В расположении прямоугольников чудилась мистическая закономерность. Казалось, сдвинь хоть один с места, и все в мире изменится. А синий квадрат, покрытый неровными мазками, вдруг напомнил ночное небо. Темнее всего перед рассветом — пришла откуда-то фраза. Где она могла видеть такое? Когда единственный раз ходила с отцом и Катей на рыбалку? Вера не любила рыбалку, отец же с сестрой были в восторге: возбужденно перешептывались, делились рыбацкими байками. А потом из-за туч вышла луна — огромная, рябая, на воде задрожали блики. «Это Каин убивает Авеля, — сказала тогда Катя, показывая на желтый диск с пятнами, — мне папа рассказывал».

Поглощенная картиной, Вера не услышала, как хлопнула входная дверь — пришел с работы отец. В последнее время он возвращался все позднее и позднее.

— Верочка, ты чего не спишь? Зачиталась?

— Нет, папа, тут Сеня принес альбом. Знаешь, эта картина — мне кажется, я смотрю на нее и вижу совсем не то, что нарисовано.

— Почему?

— Не знаю, посмотри, а я тебе поесть разогрею, хочешь?

— Не откажусь, — сказал отец и, сев за стол, пододвинул к себе книгу.

Когда Вера вернулась, он сидел в той же позе.