Так дело действительно пошел гораздо веселей. И уже спустя пять минут мы с энтузиазмом размазывали грязь по комнате, пока Изразцов не намекнул, что тряпку желательно время от времени полоскать.

И вот тут случилась катастрофа. Этот… у меня нет такого выражения, которое передаст все мои чувства к Вольфу, запнулся то ли о собственные ноги, то ли о швабру, сейчас подробности уже никого не интересуют, и опрокинул на пол ведро с водой. Сначала свое, а потом очередь дошла и до моего.

— Хм, вы решили помыть пол по морскому? Ну что же приступайте, — и Изразцов, посмотрев на время и поняв, что это будет длиться еще долго, сел за стол и открыл газету, чтобы прочитать новости.

Мы же принялись собирать с пола воду, а уж как я при этот костерил Вольфа… Хорошо, что этого ни он, ни Изразцов не слышали, а то, мало ли, вдруг Вольф счел бы себя оскорбленным и на дуэль меня до кучи вызвал?

* * *

— Ну нет, император точно во всем этом не замешан, — я поднял голову и посмотрел на Изразцова, отложившего в сторону газету. — Он не мог этого сделать.

— Император не мог сделать что? — я как раз заканчивал настраивать дневник, осталось лишь ввести личные данные.

— Он точно не организовывал нападение на ваш поезд, — ответил наставник.

— Конечно не организовывал, это и ежу понятно, — я пожал плечами и продемонстрировал ему дневник. — Все я закончил.

— Сейчас проверим, — Изразцов вытащил свое устройство из стола, напоминающее все тот же дневник и набрал какую-то команду, которая тут же высветилась на дисплее. «Керну, завтра занятия начинаются ровно в девять ноль-ноль. Не опаздывать».

— Работает, — я показал ему надпись.

— Отлично, — Изразцов спрятал устройство в свой стол и посмотрел на меня. — Почему ты считаешь, что то, что император не причастен — очевидно?

— Зачем ему это делать? — я надел дневник на руку и застегнул ремешок. — Он же император. Объявил их неблагонадежными и запер в тюрьму до выяснения. А там и на родителей надавил, эффект лучше был бы, если бы у него на этот момент живые наследники в пределах шаговой доступности обитали.

— На каком основании? Неблагонадежный — это слишком расплывчатое понятие, — Изразцов что действительно не понимает, или просто пытается выяснить, насколько глубоко я понимаю проблему.

— Да на основании доноса, — я махнул рукой. — Что тут думать-то? Парни взрослые, выпивали в баре после интенсивных занятий, и разговаривали, часто не совсем приятно для самого императора. А рядом хорек сидел и все тщательно в записную книжечку записывал, это, если диктофона под рукой не оказалось. И уже утром на стол начальника Службы безопасности лег донос, с именами и всеми высказываниями, которые позволили себе недалекие молодые люди. — Я не стал договаривать, что сам бы так поступил.

— А если такого разговора не было? — наставник усмехнулся.

— Да какая разница был он или не был? Пускай попробуют доказать, что не было, — я пожал плечами. — Я могу идти? Меня уже водитель, поди, и не ждет, решил, что я умер и он может забить на работу.

— Иди, — отпустил меня Изразцов все еще внимательно разглядывая.

Подхватив сумку, которая к счастью стояла на столе и не попала в потоп, устроенный Вольфом, я выскочил в коридор, пока он снова не передумал и не задержал меня еще на какое-то время.

К моему удивлению в коридоре меня ждали Анна, Светлана и Вольф.

— Девчонки боялись, что нас заставят жрать ядовитых змей в качестве наказания, и, отпустив свои машины, вернулись, чтобы выяснить жуткие подробности, — объявил Вольф в ответ на мой удивленный взгляд.