В письме к Некрасову от 17 июля 1871 г. он писал: «По моему мнению, полезно было бы напечатать нечаевское дело в «Отечественных записках» вполне, и начать это печатание в августовской книжке (вероятно, и 2-я категория уже будет кончена к тому времени). Перепечатку можно сделать из «Правительственного вестника», где этот процесс затем и печатается, чтоб его отчетом руководились прочие журналы. Читателям будет интересно иметь в руках полное изложение всего процесса, который он имеет теперь в отрывках, рассеянных во множестве №№ газет.

Затем мне казалось бы нелишним в сентябрьской книжке напечатать свод статей, появившихся по этому <делу> в газетах и журналах. Это тоже не лишено будет для читателей интереса; ежели хотите, я возьму этот труд на себя и сделаю его совершенно скромно. В сентябрьской книжке это будет удобно сделать, потому что впечатление несколько остынет» (см. т. 18 наст. изд.).

Осуществилась лишь вторая половина замысла Салтыкова — его «совершенно скромная» статья о «нечаевском деле» появилась в сентябрьской книжке. Вместе с анонимной статьей «Литературные заметки», напечатанной в том же номере, эта статья Салтыкова вызвала недовольство Александра II, который, как говорится в докладе III Отделения, на полях против этих двух статей «изволил собственной рукою начертать: «обратить на это внимание министра внутренних дел».

Обличая благонамеренную журналистику, Салтыков как бы возвращал мысль читателя к одной из своих статей 1868 г. — «Литература на обеде», где в широком смысле затронуто то же явление. Причину отсутствия «серьезной публицистической литературы» Салтыков объяснял тем, что ее и не может быть «в стране, где нет полной свободы слова» (стр. 59). Передовые статьи, где есть хоть нечто самостоятельное, напоминают, по мнению Салтыкова, «те челобитья, которые в древнее время писали государевы сироты» (там же). И, вероятно, не случайно именно этот образ повторяется в упомянутых «Литературных заметках». «Говоря откровенно, нет ничего трагикомичнее положения публициста, брошенного судьбою на берега Невы <…> Его писания не имеют даже того значения, какое когда-то имели челобитные царских сирот» (ОЗ, 1871, № 9, отд. «Современное обозрение», стр. 153).

В статье Салтыкова почти нет прямых авторских суждений о позиции той или иной газеты, их заменяет эзоповская фразеология, едкая ирония «похвальных слов» по поводу верноподданной публицистики. Однако в «Литературных заметках» читатель находил своеобразный и подробный комментарий к тому, что он уже узнал из статьи «Так называемое «нечаевское дело»…» (этой статьей открывался отдел «Современное обозрение»). Ссылаясь на те же рассуждения «Московских ведомостей», которые обильно цитировались в статье Салтыкова, автор «Литературных заметок» обвиняет газету в «политической мономании», стремлении видеть везде «заговоры, сепаратизмы», государственные преступления (стр. 167).

На многих примерах критик разъясняет подлинный смысл той «заботы об отечестве», которую уже много лет подряд проявляют «Московские ведомости». Благонамеренному единомыслию он противопоставляет «открытую и свободную» борьбу мнений, ибо «человеческая мысль может мужать и крепнуть только в борьбе разнородных миросозерцаний» (стр. 171). Критик призывает к «трезвому взгляду на политические процессы», на их связь с развитием общественной мысли. Чтобы отделить «нечаевское дело», которое в одной из статей 1873 г.