Роми задумчиво поглядела на него. С первого дня полета мальчишка смотрел на нее влюбленными глазами. Мальчишка, влюбленный мальчишка… Это ее даже смешило. Сейчас он казался ей кем угодно, только не мальчишкой. Роми расстегнула портупею, потом пояс и небрежно швырнула на пол свой меч. Погруженный в себя, Всеслав следил за ней с полнейшим равнодушием. Девушка выбралась из кресла, быстро сбросила с бедер форменную юбку, изящно избавилась от туфель и принялась расстегивать замочки чулок… В глазах кадета появилось недоумение.

    – Тебе жарко?

    Роми молча стянула с себя трусики вместе с поясом и приблизилась к нему.

    – Что ты… что с тобой? Слав…

    Всеслав испуганно отпрянул от нее и побледнел – наверное, сильнее, чем в момент нападения. Роми, высокая, сильная, как тигрица, властно прижала его к пульту, уверенной рукой приспустила на нем брюки и впилась в его чуть подрагивающие губы поцелуем. Юноша вырвался, посмотрел ей в глаза и вдруг покорно прижался к ее высокой груди, скользя холодными пальцами по гладким, крепко прорисованным бедрам.

    Несколько минут спустя, дрожащий словно мышь, Всеслав сел на пульт и запрокинул голову. Под его прикрытыми веками крутились звезды.

    – Если бы у тебя еще была сигарета… – мечтательно прошептал он.

    Роми следила за ним глазами охотящейся хищницы.

    – Как я понимаю, ты должен быть очень сильным, – хрипло произнесла она, расстегивая нагрудный карман кителя. – Просто пока ты еще этого не знаешь…

    За спиной юноши что-то громко пискнуло. Всеслав стремительно развернулся, скользнул взглядом по дисплею и подавился дымом. Его пальцы заметались по клавиатуре.

    – Они отчаливают! – выкрикнул он. – Они отходят! Наверное, их кто-то испугал!..

    Роми бросилась к юноше – а тот, вдруг позеленев, закатил глаза и медленно осел на пол.

    Глава 1

    Пушистый белый снег, первый снег этой зимы, тихо падал на темные плиты старинной аллеи, освещенной редкими розоватыми фонарями, что там и сям торчали между деревьев. Вечер принес с собой безмолвие, жгучий до того мороз сменился влажноватой оттепелью, и двое мужчин, неспешно вышагивавшие по аллее, радостно подставляли лица крупным снежинкам.

    Один из них был стар. Время и люди оставили свои следы на его узком сухом лице с тонким выделяющимся подбородком. Впалые щеки украшали несколько едва заметных шрамов, еще один шрам, тщательно приглаженный хирургами, рассекал надвое его высокий лоб, вокруг носа залегли глубокие складки, но пронзительные, почти бесцветные глаза смотрели по-прежнему молодо и проницательно. Густые пепельно-седые волосы мягкими волнами спадали на спину его роскошного пальто с меховой оторочкой, из-под полы которого высовывался кончик шпаги.

    Второй годился старику в правнуки. Тонкокостный, почти миниатюрный молодой человек в высоких, до бедер сапогах, узорчатой замшевой куртке, стянутой на талии двумя поясами, носил волосы столь же длинные, как и его собеседник. Родственниками они не были, и в то же время внимательный наблюдатель мог бы заметить, что оба – и старик и молодой – имели ряд каких-то почти неуловимых общих черточек. Игриво танцующая походка, птичьи резкий поворот головы… Оба были солдатами.

    – …Те времена прошли, – голос старика казался скрипучим, и в нем была горечь, – разумеется, я далек от того, чтобы считать, что раньше и вода была мокрее, но ведь существуют вполне объективные критерии…

    Он умолк, выпростал из-за спины правую ладонь – в свете недалекого фонаря сверкнул большой перстень, натянутый поверх тончайшей черной кожи перчатки, – и достал из внутреннего кармана пальто потертый кисет.