– Ладно, – легко согласился Этерлен. – Тогда мы пошли.

    Он встал с дивана и шагнул к выходу.

    – Стойте! – пискляво выкрикнул Сэмми. – Садитесь. Тут вот как все было… В общем, месяц назад ко мне пришел какой-то паренек, ну, такой, лет, наверное, пятнадцати. Я его в жизни никогда не видел, он, по-моему, не отсюда. Не с Острова, это точно. Он походил по магазину, поглядел на запчасти, а потом спросил, нет ли у меня чего-нибудь для старых “нокков”, для самых ранних моделей. Я ему напрямую – что надо, малый? А он и говорит: нужен испаритель для модели “Р” шестнадцатого года выпуска. А испаритель этот мне лет пять назад кто-то принес – пушка редкая, последняя партия вышла больше ста лет назад, – их тут и нет ни у кого, ну куда я его продам? А выбрасывать, понятно, жалко, так и лежал.

    – Ну, и дальше что? Может, у пацана на пушку денег не хватало, так хоть испаритель – на каминную полку положить…

    – Да понимаете, тот испаритель был с таким прогаром, что я пацану честно сказал – выстрелов сто, не больше. А он мне в рожу усмехнулся и говорит, что мне, понимаешь, и того хватит. И ушел…

    – Да-а, – вздохнул Этерлен, – дерьмо это все, полное дерьмо…

    Излучатель в его руке дернулся – дважды.

    – Пошли, – поморщился Хикки. – Шумно, ой как шумно. Шума много, толку мало. Что, поедем к Липе?

    – А ты знаешь, где это? – Этерлен погасил свет, вышел в подъезд и аккуратно прикрыл за собой дверь.

    – Да все я тут знаю, Пол. Я этот район терпеть не могу, но знать его знаю: больше, конечно, теоретически.

    Про себя Хикки выругался. Клуб некой Липы он знал не только теоретически. Два года назад он ввязался в жуткую драку с поножовщиной, пытаясь вытащить оттуда сына своего друга: парень сильно подсел на плесень и каждый вечер ездил к Липе посмотреть на детский стриптиз и “всосать” порцию. Его дружки пытались испортить Хикки “и фас, и профиль”. Закончилось это тем, что он сломал кому-то позвоночник и изрядно порезал нескольких самых ретивых “трофейным” ножиком.

    Если Ник Батозов стал увлекаться наркотиками – а у Липы без этого трудно, – значит, мозги у него съехали окончательно. Это Хикки совсем не радовало. На здоровье почтенного мерзавца ему было, разумеется, глубоко плевать, тем более теперь, когда Жирный уже почти покойник, но Хикки беспокоился насчет того, что Батозов мог надавать своим присным указаний, о которых они с Этерленом пока еще не знали.

    Пока.

    – Лосси, давай за нами, – сказал Этерлен, усевшись в автомобиль.

    Теперь, после того как они едва не лишились своих черепов, Лоссберг прикрывал их действия. “Езда” на боевом катере по улицам ночного города ему понравилась, он даже нашел в ней нечто романтическое. Разумеется, между ними и астронавтом поддерживалась постоянная связь. Хикки глянул в зеркало, увидел, как из темной подворотни медленно выползает узкий черный нос “сто сорок пятого”, и тронул машину с места.

    Этерлен включил приемник, и из передней панели неожиданно ударил тягучий, густой, как патока, древний блюз.

    – Пол, тебе надо увольняться, – произнес Хикки, сам удивляясь тому, что он говорит. – Ты стал настоящим психом, ничуть не хуже Жирного.

    Этерлен шмыргнул носом и отвернулся к окну.