– Я когда-то в ранней юности встречался с ним на соревнованиях. Очень серьезный соперник. Ты его хорошо знаешь?

– В известном смысле – да, – скромно призналась Саманта.

– Саманта?!

– Да, ты правильно понял, – расхохоталась она. – Он был последним из моей тройки европейских любовников. Так вот, во время нашего бурного романа Каспар пригласил меня в свое родовое гнездо. Ты, наверное, слышал о конефермах в Шлезвиг-Гольштейне?

– Очень мало.

Каллен все еще находился под впечатлением от нового откровения Саманты. Как же ей нравилось разрушать его установившиеся представления о ней!

– Я с первого взгляда влюбилась в чемпиона-гольштейнца, принадлежавшего семье Рейнхарт. Каспар даже уговорил меня принять участие в соревнованиях на Гран-при в Гамбурге. Мы с Каспаром оба вышли в финал. И представь себе, на последнем этапе я его обошла! Но он на меня не обиделся, а, напротив, радовался моей победе и помог мне ее отметить. – Саманта, однако, не стала распространяться о том, как он это делал. – Выигранных денег хватило на продолжение моих странствий по Европе и еще осталось на пополнение гардероба.

– Что и говорить, ты даром время не теряла…

– Мне кажется, то лето было самым счастливым в моей жизни. – Она неожиданно ощутила приступ горечи и поспешно отвела глаза от Каллена, который в этот момент спешился, чтобы открыть ворота загона. – Но все хорошее быстро заканчивается, – прибавила она с грустью.

– Тебе здесь одиноко? – тихо спросил Каллен.

Саманта не стала притворяться:

– Каждое утро, когда я вхожу в кухню, мне кажется, что я увижу там маму с отцом, которые пьют кофе и весело переговариваются.

– И со мной та же история. Я просыпаюсь – и у меня в ушах голос Тига: он всегда что-нибудь напевал, когда одевался.

Снова тени прошлого напомнили о себе. Саманте захотелось протянуть руку и коснуться Каллена, чтобы как-то ободрить его, снять боль, освободить из цепких объятий воспоминаний.

– Неужели ты так никогда и не позволишь себе расслабиться? Ведь авария случилась не по твоей вине.

– Мне лучше знать. – Лицо его стало непроницаемым.

Каллен снова вскочил в седло. Слезы подступили к глазам Саманты. Такой замечательный человек собирается до конца дней терзать себя за то, что не смог предотвратить роковое столкновение!

– Лорел с Кинаном страшно рады, что ты приехал, – заметила она, не зная, чем его утешить.

– Ну еще бы! Я – мечта всех родителей, – язвительно проговорил Каллен. – Старший сын, преуспевший в жизни. Теперь прочность семейного гнезда обеспечена, труд родителей не пропал даром.

– Прекрати! – оборвала его Саманта. – Ты прекрасно знаешь, что для них не важны те деньги, которые ты заработал. Они любят тебя самого, Каллен Маккензи, а не твои достижения. Неужели ты еще не понял, что сам по себе ты – личность и тебе вовсе не нужно притворяться кем-то другим? То, что все эти годы ты жил жизнью Тига…

– Есть вещи, которые тебе не понять, – отрезал Каллен.

– Не смотри, пожалуйста, на меня свысока!

Некоторое время они ехали молча, и он еще сильнее напомнил ей разгневанного кельтского воина.

– Я причастен к тому, что мои родители и Уитни потеряли Тига, – наконец заговорил Каллен. – Мне важно возместить им потерю, насколько это возможно и в моих силах. Мне от этого становится легче.

– Но они-то от тебя ждут не этого! – Саманта стиснула руку Каллена, чтобы заставить его повернуться к ней.