– Безобразие, я так не могу! – наконец заявила Уитни. – Почему они нас держат в напряжении? Могли бы сказать что-нибудь.

– Когда им будет что сказать, они так и сделают, – ответил Каллен.

– Но я не выдержу! На меня всегда плохо действовали потрясения.

– Ты сильнее, чем думаешь, Уитни.

– Все так ужасно! – Она вздрогнула. – Я вспоминаю ту страшную аварию, когда погиб Тиг, а ты остался жив. Я потом несколько месяцев держалась на успокоительных.

– Тебе не придется сидеть на лекарствах. Вот увидишь. Отец обязательно поправится.

– Какая несправедливость, – пожаловалась Уитни. – Все шло так хорошо… и почему это случилось?

Каллен не отвечал: он заметил, как из палаты, где лежал его отец, вышла молодая угловатая женщина, одетая во что-то зеленое, как заведено в хирургии. Она подошла к Лорел:

– Вы миссис Маккензи? Я доктор Деверье.

Саманта помогла Лорел подняться.

– Мой муж… жив? – Голос Лорел дрогнул.

– Нам удалось стабилизировать его состояние, – ответила врач. – У мистера Маккензи тяжелый сердечный приступ. Нам нужно установить причину этого приступа, и тогда мы сможем лечить его дальше. Надеюсь вскоре сказать вам что-то более конкретное. Но это произойдет не раньше чем через через два часа.

– Какие у него шансы? – быстро спросил Каллен.

– Он вполне мог умереть двадцать минут назад, – мягко ответила ему доктор Деверье. – Но ваш отец – настоящий борец, мистер Маккензи, и для своего возраста он в прекрасной форме. А это очень важно. Однако он перенес коронаротромбоз, и поэтому рано делать какие бы то ни было прогнозы. Я не знаю, как пойдет дело дальше. Если он проживет эти два часа… я смогу сказать вам что-то более обнадеживающее.

– Могу я его увидеть? – чуть слышно спросила Лорел.

– К сожалению, нет, миссис Маккензи. Он сейчас без сознания. Мы переводим его в кардиологию, там наши лучшие специалисты. Не будем им мешать.

– Но вы сообщите нам?

– Как только что-либо узнаю, – пообещала доктор Деверье. Она кивнула Каллену и остальным и вышла.

– Я была бы благодарна, если бы меня сейчас огрели дубиной – чтобы можно было отключиться на несколько часов. Ждать так томительно, – вздохнула Эрин и снова села рядом с Ноэлем.

– Это самая ужасная ночь в моей жизни, – призналась Уитни. Она потянула за руку Каллена, и он снова сел рядом с ней.

– Не надо унывать, – подала голос Саманта. – Кинан сильный и упрямый. Он не позволит такой мелочи, как какой-то тромбоз, взять над ним верх. И мы не позволим. У нас два часа впереди, так давайте используем их на пользу Кинану. Конечно, мы можем только молиться, но я верю, что наша любовь поможет ему.

Каллен благодарно улыбнулся ей.

– Саманта права, – сказал он. – Отец не сдался, он продолжает бороться, и нам не надо падать духом. Мама, я думаю, он был бы недоволен, если бы узнал, что ты так раскисла.

Вздохнув, Лорел вытерла слезы и постаралась расправить плечи. Когда она заговорила, голос ее почти не дрожал:

– Ты прав, Каллен, нам с ним приходилось переживать и худшее. Я всегда верила в твоего отца и сейчас верю. Маккензи никогда не умирали раньше восьмидесяти, а вы знаете, как Кинан чтит традиции.

– Верно, – подтвердила Эрин. – Он еще лет двадцать-тридцать будет вами командовать. Уж он своего не упустит.

– А мне он всегда говорил, что обязательно научит внуков ездить верхом, – прибавил Ноэль.