– Не отвечает, – развел руками депутат. – "Абонент недоступен..."

– Да не может быть! – Василий сунул руку в карман и достал телефон. То, что он увидел, его несколько обескуражило – аппарат был мертв. За всеми перипетиями дня прошедшего Василий просто напросто забыл его поставить на подзарядку. А пользовался от всей души.

– Вот вот! – обрадовался депутат "Непупкин". – Ну, вы же понимаете, я нервничаю, волнуюсь. Вот и направил Борю узнать, что и как.

Тут "Непупкин" шкодливо отвел глаза, и Скопцов понял то, что не было им сказано, – в праведном гневе депутат дал своему помощнику более широкие полномочия. Вплоть до избиения "долбаного журналюги". И вовсе не его вина, что ему помогает в сложном процессе законотворчества тупой кусок мяса, ни к чему толком не пригодный.

– Как быть с квартирой? – поинтересовался Скопцов, сдаваясь. Он прекрасно понимал, что политического деятеля областного масштаба в большей степени заботила судьба переданных Василию компрометирующих материалов. И не зря. Компромат – это оружие обоюдоострое, что не раз уже доказано практикой. Так что он имел право на беспокойство.

– Я сейчас же позвоню в... Ну, специалистам! – обрадовался депутат. – И они сразу же займутся текущим ремонтом! Ну, двери там, обои... А вы пока поживете в гостинице! Или, если не возражаете, погостите на моей даче!

– Возражаю, – ответил Скопцов. – У меня дела в городе.

– Значит, гостиница! Номер я вам оплачу!

– У меня есть где жить. – Василий окончательно сдался.

– Вот и хорошо! – Капитуляция была воспринята чуть ли не с восторгом. – А Бориса... Вы уж простите его.

– Ладно, – нехотя ответил Скопцов. В принципе, этот жирный Борис свое уже получил. Лично от него, от Скопцова.

Вернувшись к столу, широко и ослепительно улыбающийся депутат подошел к полковнику и что то пошептал ему на ухо. "Полкан" кивнул головой и приказал, указывая на задержанного:

– Снимите с него наручники!

– Что это значит? – попыталась возмутиться вся пунцовая от только что пережитых незаслуженных оскорблений следователь.

– То, что здесь произошло сегодня, – всего лишь недоразумение, – объяснил полковник. – Так что можете сворачиваться.

Следовательша с надеждой глянула на Скопцова, но тот лишь уныло кивнул головой в знак согласия.

Девушка встала и, низко склонившись над столом, стала собирать свои бумаги.

– Так я не понял!.. – встрял молодой опер. – Потерпевший что?

– Потерпевший претензий не имеет, – брякнул Василий слышанную где то фразу. И перехватил брошенный в его сторону взгляд милиционерши. Да а... Если бы глаза могли убивать, то он бы был мертв уже как минимум два раза.

– Надо бы расписку, – неуверенно вякнул лейтенант. И на него тут же наехал полковник:

– Не будьте бюрократом, молодой человек! Если вам говорят, что претензий нет, – значит, их нет! И нечего тут формалистику разводить!

После того как бригада, включающая в себя помимо следователя и опера еще водителя, эксперта и кинолога, собака которого за ненадобностью осталась внизу, в машине, покинула квартиру, оставшиеся разбились по группам. "Непупкин" о чем то беседовал с "полканом". Лица обоих светились озабоченностью судьбами людскими и тихой радостью служения. Василия чуть не стошнило, когда он глядел на этих двух артистов.

Оба подчеркнуто не смотрели в сторону спасенного ими Бориса, и тот разминал широкие кисти рук, глядя при этом в пол.

Ну а вокруг Василия, разумеется, опять начала виться Анна.

– Слушай, не мельтеши, а, – попросил Скопцов женщину.