— Вера, Вера, прекрати, — крепко сжал ее запястья.

Вера тряхнула темноволосой кудрявой головой.

— Соскучилась.

— Это понятно. Не здесь же.

— Почему? — промурлыкала она и поцеловала его в губы, прижалась крепко.

— Потому что, — развернул ее к двери и хлопнул по заду, — гости в доме. Имей совесть, Вера.

— Ты же знаешь, я свою совесть давно уже потеряла.

— Зато я — еще нет.

* * *

— Это шутка такая, Василий Степаныч? Если ты пошутил, то неудачно. Неудачно, — рассмеялся невесело. — Скажи, что пошутил. — Ушам своим не верил. Отказывался верить в услышанное. Но взгляд Василия Степановича говорил об обратном, — лишних слов было не нужно. И сам понимал, что такими вещами не шутят. Во всяком случае, не в стиле Степаныча. Но, тем не менее, искал в его глазах поддержки. Надежду искал, что не все так плохо.

— Нет, Денис, — повторил подполковник. — Я хотел бы, но, увы. Обычно о причине отказа не говорят, но тебе говорю. В органы тебе дорога закрыта. Однозначно.

— И что, никак? — глухо спросил Денис. — Срок же условный. Каких-то полтора года… — Для нее — ничтожные полтора года условно, а для него — разрушенные в очередной раз надежды и планы. Разбитые мечты. Рассыпалось все в прах в один миг. В несколько секунд.

— Неважно. Есть статья, близкое родство. Я разговаривал с людьми, пытался найти выходы, но никак. У нас приказ Министерства. Мораторий. Никто не пойдет на такое нарушение. Судимость близкого родственника — это сразу отказ. Условная или нет — никого не волнует. Если бы мать была лишена родительских прав, то что-то можно было попытаться сделать. Допустим, доказать, что тебя воспитывал только отец, а со своей матерью ты не общался. Но она их не лишена. Алексей просто забрал вас и все. Есть документ, в котором говорится, что у твоей матери есть судимость. Все. Факт есть факт.

С каждым словом камень на душе становился все тяжелее, что ни вздохнуть глубоко, ни повернуться. Лицо Дениса потемнело, стало как застывшая маска. Говорить тяжело, только слова сквозь зубы выдавливать.

— Статья?

— Сто сорок четвертая.

— Кража?

— Да.

Степаныч закурил. Предложил Денису, но тот отказался: боялся, что рука будет дрожать. А так, держался еще, вцепившись в подлокотники кресла.

— Я не знал…

— Я сам в шоке. — Дядя Вася пыхнул дымом, загнал сигаретку в уголок рта и потер лоб. — Да откуда тебе знать? Не представляешь, как я расстроился. Поверить не мог. Думал, может, перепутали что. Ошиблись. Но, нет. Я сам так надеялся… Да что там надеялся, был уверен, что тебя с руками и ногами возьмут. Даже под сомнение не ставил. У тебя такие характеристики отличные и образование есть. Пошел бы потом на вышку, наши по направлениям поступают, их в первую очередь берут. Офицером стал, дослужился бы… — Никто и не сомневался, что он расстроится. Степаныч сам предложил этот вариант, уверенный, что проблем не будет. Будучи в должности замполита он имел кое-какие связи. Но и без них у Дениса были все шансы попасть в ОМОН. После спецназа брали без разговоров. А там, действительно, дослужился бы, поступил в военную академию или школу милиции. Теперь уж точно взяли бы.

— А как давно осудили? — Стало безумно интересно, сколько лет назад его судьба переломилась, а он и понятия об этом не имел. Все мечтал да планировал.

— Зачем тебе?

— Скажи.

— Два с половиной года назад. Почти три.

— У меня слов нет… — проговорил Денис. За его тихими словами скрывался крик. Горло рвало от желания заорать, и кулаки чесались садануть куда-нибудь.