— Руки... — послышался грозный голос. Больше он ничего сказать не успел. Ах, руки? Пожалуйста, пусть будут руки! И я изо всех сил трахнула доской по руке с пистолетом.

Не знаю, каким чудом я успела первой схватить черный предмет, покатившийся по бетонному полу гаража. Возможно, бандюга не ожидал от меня такой прыти, возможно, я основательно ему повредила руку и это был не только шок, но и травма. Во всяком случае, я оказалась первой, а с оружием обращаться я всегда умела...

В час двадцать ночи капитан Фрелькович выслушал рапорт своего подчиненного.

— Разрешите доложить, получилось так от неожиданности, — мужественно признался сержант, и в его усталом голосе слышалось сдерживаемое бешенство. — У нее были ключи... Хорошо, по порядку. Стою я, значит, как велено, и вдруг вижу, кто-то идет прямо к воротам. И даже не очень долго я ждал. Идет, значит, к воротам, не скрываясь, преспокойненько их отпирает и запирает и шасть в гараж! Ключи от гаража тоже у нее были. Я там в темноте не очень разобрал, но показалось — баба. В гараж влезла — и ничего! Тихо! Света не зажигала, кто ее там знает, что она делает в гараже. А ну как сядет в машину и попытается скрыться, вот я и подкрался потихоньку к дверям, она их только притворила, думаю, на испуг ее возьму. Подкрался неслышно, в щель фонарем посветил и хотел крикнут: «Руки вверх», да только меня чем-то так огрели, что в глазах потемнело. Будь там мужик, я бы еще поостерегся, но кто такого ожидал от бабы? На оружие бросилась, как тигрица, откуда-то сверху прыгнула, а на меня, разрешите доложить, еще одна доска свалилась, на ноги, двухдюймовая, ну и как раз этой секунды мне и не хватило. А эта стер... извините, баба, и говорит: «Не я руки, а ты!» Ну и ту доску под ноги швырнула. И еще велела не надеяться, что она меня застрелит, а потом придется сидеть как за убийство человека. Ничего подобного! Она мне, дескать, колено прострелит, а стрелять уж она умеет... Ах, не веришь? Смотри, поганец! Видишь, спрашивает, вон ту баночку с крышечкой? Да вон же, рядом с твоей пустой башкой, на полочке! И как даст по крышечке! В самую середку. И надо же, там как раз проходила водопроводная труба, так струя прямо мне в ухо! Такая ушлая, знала, где кран, велела мне перекрыть воду, а сама все о моем колене, чтоб я ненароком не позабыл. А ухо до сих пор болит, хорошо еще, вода холодная была, а не горячая. Что мне было делать? Пришлось в машину сесть, ключи она мне бросила, такая, говорю, ушлая, поумнее меня, близко ко мне не подходила, держит меня на мушке, и пришлось подчиниться. И ворота я открывал и потом запирал, и машину вел. А она с моей пушкой сзади села. От колена отцепилась, на лопатку перешла. В голову, говорит, стрелять не стану, нужна мне твоя голова, а лопатку прострелю, мол, не сомневайся. Мало будет одной — и вторую прострелю. Мне же, говорит, легче будет, надоело тебя держать на прицеле, сама поведу машину, пока ты мешком будешь валяться на полу. Ну я и вел машину, думаю, может, какой случай подвернется, а она знай командует — вправо, влево.. И оказалось, прямиком ехала к нашей комендатуре! Я слышал, она дежурному говорила, что бандита поймала и пану капитану велела сообщить...

Капитан Фрелькович в молчании выслушал рапорт и даже не очень сердился на сержанта, обнаружив множество смягчающих его вину обстоятельств. Он лишь махнул рукой и перевел взгляд на женщину.

— Ну вот, сами видите, — только и промолвил он укоризненно.

Я сидела злая и искренне расстроенная. Ведь была уверена, что по крайней мере хоть одного мафиози собственноручно обезвредила! Я очень хорошо понимала, насколько в моем шатком положении требуются особые заслуги, а тут такая! И вот пожалуйста — никакая не заслуга, совсем наоборот: сняла человека с боевого поста, там никого не осталось охранять объект, преступники могут действовать свободно. Правда, не совсем понятно, что им там еще делать, если торба с наркотиками уже конфискована, но ведь для чего-то же часовой был оставлен! Может, они не знали о конфискации товара, могли явиться за ним, их можно было задержать на месте преступления.