Он покачал головой.

– Без него я смогу быстрее идти, гражданка, – ответил он и, низко склонившись над моей рукой, в следующую секунду уже вышел из дома.

– Он хотел сказать, что сможет быстрее бежать, – сказала Эдме, закрывая дверь на засов. – Неужели все мужчины у вас на заводе такие трусы? Если это так, значит, времена изменились. Ты умеешь стрелять из мушкета, Софи?

– Нет, – честно призналась я.

– Тогда второй я оставляю про запас. Эмиль уже достаточно большой, он может стрелять из пистолета. – И она позвала своего племянника.

Я находилась в состоянии некоего помрачения ума: все, что происходило вокруг, казалось нереальным. Я видела, как Эдме ставит своего тринадцатилетнего племянника у окна в комнате наверху с заряженным пистолетом в руках, а сама становится рядом с ним у соседнего окна, чтобы наблюдать за улицей. Мушкеты она поставила рядом с собой. Мари, младшие дети и вдова с дочерью сидели взаперти в задних комнатах, где обычно жили эти женщины. Окна там выходили на крыши, улица из них была не видна. Это было наиболее безопасное место.

– Если они взломают двери, – говорила Эдме, – мы сможем защищать лестницу.

В это самое время в Шен-Бидо мадам Верделе, наверное, кормит Зоэ-Сюзанну завтраком, вынув ее из кроватки и посадив на высокий стул в кухне. Жак Дюваль, должно быть, едет в Мондубло, а Франсуа вместе с немногими оставшимися рабочими работает в стекловарне.

Незадолго до полудня я отправилась в кухню и приготовила там еду, которую отнесла семье в задние комнаты. Они придвинули кровать к стене, чтобы детям было свободнее играть на полу. Мари, моя невестка, штопала носки, вдова читала дочери, которая в это время нанизывала на нитку бусы, чтобы позабавить малыша. Эта уютная домашняя сцена, этот привычный покой поразили меня гораздо больше, чем если бы дети плакали, а взрослые были испуганы и взволнованы.

Я оставила их обедать и снова заперла дверь. Потом отнесла миску супа и ломоть хлеба Эмилю, который поел с такой жадностью, словно умирал с голода.

– Когда же придут разбойники? – спрашивал он. – Мне хочется выстрелить из пистолета.

Дремотное состояние нереальности, в котором я находилась последние несколько часов, внезапно оставило меня. То, что происходило вокруг, было реальностью. Эдме отвернулась от окна и посмотрела на меня.

– Я не буду ничего есть, – сказала она. – Я не голодна.

Снаружи по-прежнему лил дождь.

Глава шестнадцатая

Я сидела на верхней ступеньке лестницы, положив голову на перила, когда Эмиль вдруг крикнул:

– По улице идут какие-то странные люди. Некоторые похожи на крестьян, у них на ногах сабо, и много женщин, одна даже с ребенком. Похоже, они заблудились.

Я, наверное, задремала, но слова Эмиля заставили меня очнуться и вскочить. Я услышала, как Эдме возится со своим мушкетом, и, подбежав к Эмилю, встала рядом с ним у окна, пытаясь что-то разглядеть на улице сквозь щелку в ставне. Увидев этих людей, я все поняла: вандейцы вошли в город. Эти, наверное, отбились от общей массы и оказались на нашей улице.

Они шли, заглядывая вверх на дома в поисках каких-нибудь признаков жизни.

Инстинктивно я оттащила Эмиля от окна.

– Тихо, – велела я ему. – Не надо, чтобы тебя заметили.

Он с удивлением посмотрел на меня и вдруг тоже все понял.

– Вот эти оборванцы? – спросил он. – Это и есть разбойники?

– Да, – подтвердила я. – Может быть, они уйдут. Стой смирно, не двигайся.

Эдме неслышными шагами вошла в комнату и встала рядом с нами. У нее в руках был мушкет. Я вопросительно посмотрела на нее, и она кивнула мне в ответ.