За неделю до свадьбы наступила долгожданная оттепель. Часов в десять утра миссис Фэрбейрн несколько рассеяла ее привычную тревогу, сказав:

– Ступай, переоденься. Вилли едет в Хексэм. Поезжай с ним, купишь кое-что для меня.

Она послушно поднялась к себе и переоделась. Однако выбрала не синее бархатное платье, а то, на шитье которого потратила столько времени. Пожалев новые туфельки, она осталась в старых башмаках. Зато под плащом заалела шаль Вилли.

Вилли, подсаживая ее на облучок фургона, увидел край шали и счел это обнадеживающим сигналом.

К Хексэму они подъехали совершенно замерзшими и первым делом решили перекусить. От еды у нее порозовели щечки; он усадил ее в гостиной, заказал кофе с бренди и настоял, чтобы она выпила свою порцию. Впервые за много недель ей стало тепло. Вилли воспользовался благоприятной ситуацией.

– Вы знаете, зачем я вывез вас в город, Аннабелла?

Она заморгала и ответила:

– Да, мистер Вилли, выполнить поручения вашей матушки.

– Не называйте меня мистером, Аннабелла. Я привез вас сюда не для того, чтобы вы бегали по лавкам, а чтобы задать вам вопрос, не дающий мне покоя уже много недель. Я не силен в беседах, я парень простой. Я прошу вас стать моей женой.

Она смотрела на него во все глаза. Потом схватилась за горло.

– О мистер Вилли!.. Вы очень добры, я благодарна вам за оказанную мне честь, но… Я как-то не думала об этом. Мне и в голову не приходило… Мне очень жаль, но…

– Не торопитесь, не торопитесь! Я знаю, что вы неровно дышите к Мануэлю и что его поведение вас удручает. Но мужчина вправе сделать собственный выбор. Обещаю, я буду к вам добр. Когда не станет отца, ферма перейдет ко мне: Майкл и Сеп получат свои доли, когда женятся. У вас будет хороший дом, вам будет спокойно, вам не придется больше скитаться.

– О, ради Бога, это невозможно! Мне очень жаль. Я очень польщена, но…

Он отмахнулся от ее салонного лепета и долго смотрел на нее, прежде чем молвить:

– Тогда зачем вы приняли от меня шаль? – Он дотронулся до алой бахромы.

– Ваша шаль? Но ведь это был рождественский подарок!

– Мужчина не делает служанке, – он подчеркнул это слово, – таких подарков, во всяком случае, в наших краях. Если он так поступает, то с умыслом. Видимо, вы этого не знали.

– Не знала, простите. Боюсь, я во многих вещах ужасно невежественна… – Она притихла.

– Если я дам вам время на размышление, то как, по-вашему, вы можете передумать?

Глядя на его круглое миловидное лицо, светлые волосы, крепкую фигуру, она подумала: «Если бы я только могла! О, если бы я могла…»

Ее молчание заставило его подняться и отчужденно произнести:

– Займемся покупками. Надо поторопиться, не то опять повалит снег. Вон как потемнело небо…

К их возвращению Мануэль уже сидел на кухне. Миссис Фэрбейрн о чем-то спрашивала его, он отвечал. Когда дверь распахнулась, он обернулся и уставился на них, переводя взгляд с Вилли на Аннабеллу в поиске ответа. Однако он так ничего и не понял: Аннабелла потупила взор, а Вилли выглядел как обычно. На лице Вилли вообще редко можно было что-либо прочесть.

За два дня до свадьбы Агнес резко потеплело, поля превратились в озера, дороги в трясину. Потом, накануне события, Господь словно ответил на молитвы Агнес – она, во всяком случае, придерживалась такого мнения: мороз опять сковал землю, и с утра – о радость! – неуверенно проглянуло солнышко.

Солнце баловало свадебную процессию как по дороге в Станхоуп, так и на обратном пути. Так продолжалось до трех часов дня, когда новобрачные сели в новенькую повозку и новоиспеченный муж взял в руки поводья, чтобы пустить вскачь двух лоснящихся лошадей, подаренных вместе с повозкой счастливым тестем.