Прибыв в офис, я открыл окно, включил потолочный вентилятор и решил покурить. Сделал для себя исключение — набил трубку голландским табачком. Теперь я мог себе это позволить, впишу его в статью расходов.

Профиль моей работы, мы занимаемся семейными дрязгами, не предполагает встречи с милицией и прокуратурой, но так получилось, что обстоятельства столкнули и с теми и с другими. Базаров проверил мою личность по милицейским базам. Он не ошибся в одном — в органах я служил. Но по ранению в запас не уходил. История моей жизни не менее интересна, чем у настоящего Андрея Паршина. Я дослужился до подполковника, получил два ордена. Жизнь меня часто хлестала, но не переделала, я оставался доверчивым и в чем-то очень наивным, последним из породы романтиков, сохранившим цельность натуры после долгого бития мордой об асфальт. Другой обозлился бы и возненавидел весь мир, но только не я. Я с детства был напичкан добрыми сказками, их мне читала бабушка своим мягким, ласковым голосом. Я обожал удивительные истории про Робинзона Крузо, серебряные коньки и Гулливера. Когда пришло время идти в школу, я не знал ни одной буквы, но учителя поражались моей эрудиции и знаниям русской истории. Жаль, что невозможно вернуться в детство, взрослая жизнь меня не радовала.

Несколько месяцев назад по амнистии я освободился из заключения, просидев три года вместо пяти. Колония находилась в пяти километрах от маленького городка Тихвин, от него шли автобусы до железнодорожной станции — это еще двадцать километров. Другими словами, мне предстоял неблизкий путь. Вопрос — куда? Я не хотел возвращаться в Москву, в столице новую жизнь не начнешь. Новое надо начинать там, где тебя не знают и где ты никого не знаешь. Смешно в сорок лет говорить о начале чего-то без гроша в кармане, с бесконечным количеством травм как физических, так и душевных. Но я все еще во что-то верил. Шел мелкий, колючий, отвратительный снег, свобода меня встречала не очень радушно. На небе ни одного просвета, под ногами густой слой грязи и снежной жижи. Ветер, степь, дорога, выложенная бетонными плитами.

На площадке перед тюремными воротами стояла старенькая «Ауди», покрытая плотным слоем грязи. В приличном виде до этих мест добраться невозможно. Машина помигала фарами. Я оглянулся — за мной никого не было. Похоже, сигналили мне. Я подошел. Стекло водительской дверцы опустилось, и я увидел женщину лет сорока с симпатичной мордашкой: густые русые волосы убранные в пучок, серые светлые глаза и очаровательный вздернутый носик. Несмотря на крупный рот, она выглядела очень привлекательно.

— Ты Забелин?

— Слава обо мне и до вас добралась?

— Садись в машину, довезу тебя до «железки». Если договоримся, изменю маршрут.

Я сел в машину рядом с дамочкой. На ней была короткая юбка, и стройные ножки меня смутили. Чтобы выслушать ее и понять смысл сказанного, лучше смотреть в окно.

Машина тронулась с места.

— Ты знаешь Яшу Бессонова? — спросила она.

— Вместе чалились последние два года. Его освободили раньше меня. Это он тебя прислал?

— Яшку убили. Он показывал твою фотографию и рассказывал о тебе, так что не удивляйся моей осведомленности.

— Давно это случилось?

— Не так давно подстрелили на улице. Полез не в свое дело и получил то, на что напрашивался. У меня детективное агентство, частное, разумеется, но с лицензией.